Игрушка надзирателя (СИ)

   Закончив, надзиратель развернулся в мою сторону, но лишь для того, чтобы снова взять в сильные руки другой конец цепи. И, дернув за него, подвести меня к своей постели… где пристегнуть цепь на карабин к ножке кровати.

   – Как и положено шавке, спи на полу, возле моей кровати, – высокомерно сообщил Шнейр, взглядом указывая на черный овальный коврик. – Надеюсь, ты и дальше будешь хорошей шлюхой.

   Более не говоря ничего, даже не прикасаясь ко мне, мужчина лег в постель. Я же, не желая более нарываться, поспешила опуститься на указанное мне место, свернуться калачиком... и с силой стиснуть зубы в приступе тихого гнева, который этот мерзавец не должен учуять!

   Нет слов, чтобы выразить, как же мне хотелось придушить его подушкой, пока он спит! Вот только я понимала, что наши шансы не равны, и такой возможности этот мужчина мне не даст. Он бы не стал позволять мне спать вот так, у своих ног, если бы не был уверен в том, что я не смогу ничего ему сделать, даже если решу попытаться. Следовательно, мне оставалось лишь придушить свое негодование, позволив ему уснуть вместе с моим уставшим за двое суток телом. И лучшей колыбельной для меня стало понимание того, что момент расплаты еще наступит. Пускай и позже, но обязательно.

ГЛАВА 3. Мифы отверженных

Мое календарное «утро» началось с того, что Альден Шнейр разбудил меня ударом хлыста по ягодицам. Испуганно выдохнув, я распахнула веки и подскочила, уставившись на довольно ухмыляющегося надзирателя, который щелкнул карабином.

   – Проваливай, шлюха, – приказал он, отстегивая цепь от моего ошейника. И мне почему-то показалось, что для моего же блага сам ошейник мне лучше не снимать.

   Не обращая более на меня внимания, мужчина принялся одеваться. Я же не шибко горела желанием задерживаться в его покоях. Потому поспешила в соседнюю комнату, где нашла свою тюремную форму на прежнем месте, под столом. И торопливо одевшись, покинула осточертевшее место. К величайшему своему сожалению понимая, что мне предстоит еще не раз сюда вернуться.

   До утренней кормежки, если верить настенным часам, оставалось еще сорок минут, так что я направилась в свою камеру… и лишь стоя на пороге, вспомнила о том, что увидела, когда входила сюда в последний раз.

   Толкнув дверь, я переступила порог этой серой комнатушки, и нашла ее абсолютно пустой. Тело Джена, естественно, уже давно вынесли отсюда, и даже прибрались. Только вот кровь с пола оттерли не до конца, и ее запекшийся, впившийся в пол след все еще напоминал о том, что здесь произошло.

   Моим первым желанием было немедленно собрать вещи и перебраться в другую камеру, вот только это, увы, было слишком опасно. Вряд ли я так просто найду пустые «апартаменты», а жить с кем-то мне не только не хотелось, но и не стоило. Здесь же я осталась в полном одиночестве, и не думаю, что кому-нибудь в ближайшее время взбредет в голову поселиться в этой камере, да еще и в обществе «новой игрушки» главного надзирателя. Более того, оставаясь в камере одна, я получу большую свободу действий, таким образом, мне будет проще вести свое расследование, от которого я даже не думала отказываться, несмотря на последние события.

   Приняв решение, я еще немного повалялась на своей верхней койке (ясно понимая, что в принципе никогда не смогу теперь лечь на койку Джена) и отправилась на утреннюю кормежку. Логично рассудив, что на полный желудок думаться будет лучше.

   Как ни странно, на мой ошейник внимание обратили все заключенные. И, думаю, именно из-за него никто, даже Фрид, не решился подойти ко мне за завтраком. В результате в радиусе трех метров вокруг меня образовалась зона отчуждения… чему я, не скрою, даже обрадовалась, особенно после вчерашнего. Хотя готова поспорить, очень быстро подобное начнет меня неслабо напрягать.

   Когда прозвучал сигнал сдавать посуду, я забросила в рот последний кусок черствого хлеба и вернулась к себе. Мне хотелось побыть одной, поразмышлять над тем, как быть дальше, да и просто отдохнуть. Лежа пусть на этой паршивой койке, но хотя бы не на полу. Благо Шнейр вряд ли станет вызывать меня к себе каждую ночь. Если так, то у меня обычно будет возможность выспаться как следует, чтобы после работать трезво. Сегодня же от каких-либо серьезных действий следовало воздержаться – после ночи на коврике я чувствовала себя, словно измятый лист бумаги. Вдобавок, ощущался легкий насморк, а простуда была более чем нежелательной. Возможно, немного позже (если не пройдет само) стоит сходить в медпункт и попросить лекарства.

   Сейчас же я должна набросать план на ближайшее время.