Игрушка счастья

Лизбет не сводила глаз с фаллоимитатора, продолжая его гладить. Ее дыхание изменилось, а пульс участился. Она закусила нижнюю губу между зубами и потерла ее кончиком языка, чувствуя, как пульсирует пенис в ее руке. Он действительно пульсировал. Он стал таким теплым, твердым и толстым. Она представила себе, как ощущает это разбухание и пульсацию внутри себя... как представляла себе столько раз... с таким горьким разочарованием и потребностью. В течение стольких лет она жаждала иметь что-то внутри себя... с наслаждением скользящее... безжалостно сотрясающее. Не ее пальцы, не ручку расчески, а что-то твердое и толстое, завернутое в плоть. Мужской член. 

Это был не мужской член. Но это была плоть. Конечно, это невозможно, но именно ее она и чувствовала, скользя рукой вверх и вниз. Теперь он был длиннее, тверже, и это была, хотя это и невозможно, плоть.

- Как я уже сказала, - прошептала Санни, - это не похоже на другие фаллоимитаторы. Я называю его -  Игрушка Счастья. Потому что это то, что он приносит. Ты не сможешь купить его больше нигде. Только у меня. Милая, эта штука подарит тебе лучший оргазм в твоей жизни, и она делает гораздо больше.

Лизбет едва расслышала ее из-за стука собственного сердца в ушах, когда влажное жжение разлилось между ее ног.

- Когда ты вопользуешься им... он изменит тебя, Лизбет.

- Каким образом?

- Чудесным образом, - она усмехнулась. - Было бы бесполезно пытаться объяснить это. Ты мне все равно не поверишь. Тебе просто придется... испытать это. На себе.

Она представила, как он будет ощущаться... в ней... двигаясь туда-сюда, становясь горячее и тверже…

- Лизбет! Лииизбет! - пронзительный мамин голос прорезал мысли, как изогнутый коготь. Несмотря на то, что мама находилась в своей комнате в другом конце дома, Лизбет показалось, что она кричит ей прямо в ухо. 

 Она уронила фаллоимитатор на стол. Стул заскрежетал по кафельному полу, когда ее ноги рефлекторно напряглись, отталкивая его назад. Она тяжело дышала. Ее грудь вздымалась и опадала. Она посмотрела на настенные часы. Пришло время маме принимать послеполуденные таблетки. Если она сейчас же не выпьет стакан яблочного сока, мама тут же начнет ковылять по дому.

- Тебе нужно посмотреть, чего она хочет? - сказала Санни. - Затем мы сможем...

- Нет, тебе придется уйти. Но... но…

- Да?

- А сколько он стоит? - прошептала Лизбет.

- Ну, если ты собираешься его купить, нам нужно обсудить, что он делает, когда ты...

- Лизбет! Пора принимать мои таблетки!

Голос Лизбет дрожал от страха, когда она сказала:

- Нет, у меня нет времени. У меня припрятаны кое-какие деньги. Скажите мне, сколько. Потом вам придется уйти.

* * *

Она протянула маме стакан яблочного сока и подождала, пока та выпьет свои таблетки.

Трудно было поверить, что мощный голос, разнесшийся по всему дому, исходил от такой тощей, согбенной старухи. Ее руки и ноги были узловатыми палками, туловище - узкой ребристой трубкой, а морщинистая обвисшая кожа покрывала только кости, без каких-либо признаков мышечной ткани. Наблюдая за тем, как мама тщательно проглатывает каждую из своих таблеток с яблочным соком, Лизбет удивлялась, как они вообще опускаются по такой тощей шее, безнадежно не застревая.

Мама сидела, прислонившись спиной к груде подушек. Носовая канюля располагалась над ее верхней губой, а большие толстые очки на носу делали ее глаза огромными и искаженными. Ее беззубый рот превратился в высохшую дыру на лице. На голове во все стороны торчали жесткие волосы цвета старых костей. На коленях лежала библия с крупным шрифтом, которую она время от времени читала. Однако обычно она предпочитала, чтобы Лизбет читала ей вслух, прерывая ее время от времени, чтобы сказать: “Аминь!" или "Да, Отец!", или рассказать Лизбет, какая она была ужасная грешница.

- У нас в доме был мужчина? - спросила мама, приняв последнюю таблетку. Она всегда говорила на уровне, близком к крику, ее голос был хриплым и резким, и теперь, как обычно, все ее лицо было вытянуто к центру в глубокой, горькой гримасе подозрения и неодобрения.

- Нет конечно.

- Я слышала дверной звонок.

Она не могла слышать и половины того, что говорила Лизбет, стоя прямо перед ней, но она могла слышать дверной звонок, когда закрывалась в своей спальне в задней части дома. 

- Он не звонил, - сказала Лизбет, игнорируя чувство вины, распустившееся в ее груди от этой лжи.

- Я все слышала.

- Здесь никого не было.

Огромные мамины глаза, прищурившись, смотрели на нее сквозь толстые линзы очков.

- Что ж. Думаю, что нет. Какой мужчина придет любоваться тобой? - она рассмеялась, но прозвучало так, как будто закашлялась. - Ни один мужчина не придет к тебе. Если только он не слепой.

Она взяла у мамы пустой стакан. 

- Тебе еще что-нибудь надо?

- Впусти сюда кошку.

- Мисси ушла, мама.

- Опять убежала?

- Она умерла. 

- Когда?

- Три года назад.

- А как же Лулу?

Лулу была их колли.

- В прошлом году. Она попала под машину и умерла.