Игрушки Анкалимы

— Понимаете, Педро, они мне доверяют, а я даже толком не знаю, кто они такие, и вообще, сколько их. Вроде трое. Я не знаю, где они находятся, почему они выбрали для связи именно меня, и вообще… Всё происходит, как‑то очень сумбурно и непонятно. Эта дурацкая бойня с "головоглазами" только всё запутала. Выходит, они готовы весь свой Удел бросить на убой, лишь бы не отдавать дронов никому. Я сейчас вообще потерялся. Всё так странно сложилось… Вот, буквально недавно, мы с вами чудесно играли на Острове Дронов в интереснейшую и увлекательнейшую игру. И вдруг, всё изменилось… И… я не знаю, что дальше делать и кому вообще здесь можно доверять. Я просто боюсь. Боюсь совершить непоправимую ошибку.

— Очевидно, поэтому меня и попросили помочь вам во всём разобраться. Давайте вместе обдумаем возможные варианты дальнейшего развития событий. Ум хорошо, но два лучше, не так ли, благородный кабальеро?

— Алекс, курицын сын, ты, где там лазишь! Почему молчишь о том, что в бою участвовал? А ну немедленно давай дрона сюда! Я гляну, как ты там его изуродовал, паршивец!

Алекс чуть не выпал из кресла, голос Карчмаря гремел у него в ушах подобно весеннему грому. Вот оболтус — оставил включённой прямую связь! Надо будет впредь держать её выключенной. Хватит с меня и Куба, с его "предупреждаю — буду говорить…"

— Карчмарь, здравствуйте! Здравствуй, то есть. Ты не волнуйся, у дрона всё в порядке, он не пострадал. Это я другим много запчастей сегодня попортил. Я подойду… попозже, тогда и глянешь.

Педро с пониманием смотрел на него.

— Надо полагать, твой друг Карчмарь, требует твоего дрона на осмотр?

— Давай быстрей ко мне, да не задерживайся там нигде. Конец связи.

— Да, — ответил Алекс обоим сразу.

— Ну, это даже хорошо, что судьба решила повернуть события, подобным образом, — Педро весело улыбался, — давайте сделаем так. Я переправлю вашего дрона вертолётом в Корчму, ах, простите… в Карчму. На профилактику. А вы, тем временем, отдохните дома. Впечатлений у вас сегодня было более чем достаточно. Вам необходимо отдохнуть и подумать. Особенно о нашем разговоре…

— Педро, ёкалэмэнэ! Ты когда‑нибудь определишься, как ты меня называешь, на "ты", или на "вы"? А то и я путаться начинаю.

— Приятная беседа, дорогой Алехандро, требует приятных речей. Иногда мне приятней говорить тебе "вы", а иногда вам — "ты". Это моя маленькая слабость. Давайте уж её простим? Ну и… вы согласны с моим предложением, на счёт отдыха дома, а?

— А — а, чёрт с ним, благородный кабальеро! Забирайте "лизарда" в Карчму, только аккуратно! А я пойду себе благородно харю давить! Завтра в Карчме и встретимся. Идёт?

— Идёт. Только, будьте добры, оповестите Карчмаря о моём прибытии. Мне как‑то не хочется проверять на нём, железобетонный пароль Василия Васильевича. Боюсь, он может тоже неадекватно отреагировать, а его крутой нрав хорошо известен во всех уголках, нашего благословенного Острова.

Дома Алекс первым делом сходил в ванную, взял там половую тряпку и тщательно, досуха, промокнул палас в том месте, где на него пролился квас из оброненной банки. После Островных впечатлений его квартира в первое время казалась какой‑то нереальной и слишком тёмной. Он даже поискал в поле зрения панель управления, что бы повысить яркость изображения, но затем, спохватившись, просто включил свет. Прибрав всё и выкинув банку из‑под кваса в мусоропровод, он, потягиваясь и разминая шею ладонью, пошёл на кухню. Поставил чайник, сел за стол и, ожидая, стал смотреть в окно. На улице был тёмный осенний вечер. Вовсю сияли фонари во дворе и на объездном шоссе, от чего вокруг казалось ещё темнее. Из сплошной низкой облачности моросил мелкий противный дождь, а деревья вдоль шоссе мотались под порывами противного северо — западного ветра. Подумалось, скорее бы зима. Будет светло и сухо, будет хрустеть снег, будут гулять вьюги, будет звенеть смех… И наступит Новый Год. "И, чёрт возьми, до чего тяжелая у меня сегодня голова, — он вновь потёр ладонью затылок, — и даже не то что бы тяжелая, а тянет как‑то, вроде перенапряжения умственного. Таблетку, что ли выпить? Так, вроде не болит, а тянет".

Чайник вскипел, Алекс встал и вынул из холодильника сковородку с последним жаренным окорочком. Задумчиво на него посмотрел, и переложил в стеклянную тарелку. Подумал ещё раз, и поставил тарелку в микроволновку, разогреваться. Заварил растворимый кофе, всыпал в кружку три ложечки сахара. Достал из запикавшей микроволновки шкварчащий окорочёк, отрезал кусок хлеба, взял вилку и принялся старательно есть, отковыривая кусочки мяса, хотя особого аппетита и не испытывал. Доел. Выпил кофе. Всё убрал. Постоял, подумал, и пошел в туалет. Посидел, подумал, листая "туалетный" журнал. Смыл за собой и отправился в ванную. Помылся, почистил зубы и побрёл спать, невзирая на детское время.

В своей комнате, вырубил компьютер и сделал маме контрольный звонок. Порадовался вместе с ней новым впечатлениям от какой‑то там экскурсии, передал привет бате, вырубил свет и спрятался на тахту, под одеяло. Поворочался, улёгся поудобнее и, с трудом, уснул…