Игрушки для императоров: Лестница в небо

Меня никто не связывал, не скручивал, не бил. За это я тоже был дону хефе благодарен. Я и так делал все, что говорят — зачем какие-то тычки и оскорбления? Лишь наручники, магнитные браслеты, «скрашивали» мою радость, но они скорее обозначали факт, что я все-таки пленник, больше какой-либо функции я в них не видел.

Перед отъездом дон хефе самолично осмотрел меня, убедился, что со мной все в порядке, кивнул. И только после этого меня затолкали в машину.

Машин было три, наша — последняя. Со мной в салоне сидело лишь двое «быков» из бандитского спецназа и начальник охраны дона. Все трое за дорогу не перекинулись и словом. Молчал и я.

Остановились. Развернулись. Какое-то время снаружи что-то происходило, несколько минут, затем поднялся наш люк и по знаку начальника охраны «быки» вытащили меня наружу.

Это оказалась стройка. Мы стояли посреди «колодца» строящегося каркаса большого здания. Мы — это три наши машины, поставленные в цепь, и две машины напротив — черные роскошные «Либертадоры». Те самые, которые выдержат прямое попадание из деструктора.

Перед ними и за ними я насчитал семь вооруженных людей. Это были те самые «нулевики», «гвардия тетушки Алисы» — парни в черно-синих легких доспехах, в полушлемах и с штурмовыми винтовками в руках. На груди каждого красовался золотой орел Венеры — герб департамента безопасности. Ясно, и здесь корпус использует «мусорщиков», не унижается до грязной работы.

Белым пятном на их фоне выделялась Катарина, в парадной форме со всеми знаками различия и золотыми погонами. Она была не в броне, но в этом и не было необходимости. Ни у кого из приехавших со мной оружия не наблюдалось.

Нас было девять человек, включая меня и дона. Кроме него самого, начальника охраны и моих спутников, все остальные поспешили убраться за машины, хотя, начни гвардейцы стрелять, их это не спасет. Один из «быков» взял меня сзади в захват, который, как я знал, в случае определенных усилий быстро и безболезненно отправит меня к праотцам, а усилий у парня хватит. Это было единственное оружие, каким владели бандиты, и все они из-за этого страшно переживали. Я заметил, как по лбу второго «быка» рядом со мной стекает холодный пот. А ведь это их элита, самые-самые!

Виктор Кампос не боялся ничего. Он вышел на шаг вперед и обратился к Катюше:

— Я хочу видеть своего сына.

Она милостиво кивнула и махнула рукой одному из своих бойцов.

Раздалось шипение; люк первого «Либертадора» поднялся, и оттуда вылезли еще два гвардейца. Оружие их было закинуто за спину, а за руки они держали человека, которого мне было неприятно видеть даже при нынешней апатии. Толстого.

При виде бандитов и отца его челюсть отъехала вниз, в глазах же появились не ожидаемые мною нотки страха. Дон хефе, хоть ему и не приличествовало по статусу, не сдержался и гневно сверкнул глазами — чувствую, Толстому сегодня не поздоровиться. За что? Пока я этого не понимал, но видать есть за что.

— Есть претензии? — кивнула Катарина в сторону Бенито. Дон Виктор отрицательно покачал головой.

— А у меня есть. Товар неравнозначный. На Бенито нет ни царапины, ваш же подопечный весь в синих разводах. Непорядок!

Затем она сделала то, что я всегда считал невозможным, нереальным. Ну, не в играх с такими людьми, как дон хефе. Она подошла и ударила Бенито, несколько раз, по лицу. Кампос-старший дернулся, но удержался, хотя я представлял, чего ему это стоило. Но иглометы бойцов ДБ лаконично смотрели в нашу сторону, и я почувствовал, как задрожал державший меня бугай.

Она своего добилась — ювелирными ударами нанесла Бенито то, что через время нальется краской и превратится в большой фиолетовый фингал. Сам Бенито был раздавлен, на него было жалко смотреть. Она — не титуляр с окраины, над которым можно издеваться и ставить на место. Он хотел право сильного? Он его получил. И теперь запомнит до конца жизни.

— Несите.

Это дон хефе. Обернулся к начальнику охраны. Тот также махнул рукой и по его знаку двое бандитов вынесли из второй машины, где ехал дон, тяжелый ящик, напоминающий сундук. Небольшой, но очень тяжелый.

Ящик распахнулся. В глаза мне ударил блеск. Золото.

Настоящее золото! Много золота! Невероятно много золота!!! Это что получается, меня меняют еще и с доплатой? Я сам по себе стою так низко?

Последняя мысль, впрочем, была шуткой. Я все еще не понимал, что происходит и какова подоплека в происходящем, но действие начало разворачиваться, как в театре, и я превратился во внимательного зрителя.

Виктор Кампос расшаркался с Катариной, и начал заготовленный заранее текст:

— Мой сын был не прав. Вы имели право сделать с ним то, что сделали и его жизнь в ваших руках. Но я, как отец, прошу возможности выкупить его, золотом искупив его ошибку. И как отец, гарантирую — такого больше не повторится.

Моя челюсть начала движение по траектории к земле. Вот это номер! Да что же, наконец, происходит?

Катарина напустила на себя напыщенный вид.

— Мы согласны. Ты искупишь золотом вину сына. Где исполнитель?