Игрушки дома Баллантайн

Ливень хлещет по лицу, руки скользят по канату, и больше всего Алан боится, что течение унесет близнецов далеко от места, где он приводнится. Секунды — и он погружается в волны в десятке ярдов от детей. Рядом опускается закрепленная на двух крюках сеть, зависает, едва касаясь поверхности. Алан тянет ее за собой, плывет наперерез потоку. Еще несколько футов — и за веревки сети хватается маленькая рука с перевязанной тряпицей ладонью.

— Внутрь, — выдыхает Алан. — Забирайся внутрь!

— Сперва Этьен и Сибил! — упрямо трясет мокрыми кудрями брат.

— Успеется. Лезь!

Мальчишка осторожно привстает на двери, хватается за сеть второй рукой, подпрыгивает и повисает, крепко вцепившись в веревки. От толчка ненадежный плот качается, центр тяжести смещается, и Сибил с Этьеном съезжают в воду. Девочка визжит, пытаясь удержаться одной рукой, но дверь переворачивается, накрывая обоих. Алан зажмуривается, ныряет вслед за ними. Веревка на поясе натягивается, словно поводок, но он успевает вцепиться в сестрину куртку и выдернуть девочку на поверхность. Сибил судорожно хватает ртом воздух, оглядываясь по сторонам, рвется из рук.

— Этьен! Алан, где он? Не бросай его!

Темноволосый мужчина выныривает рядом с ними, кашляет, трясет головой.

— Сюда! — кричит ему Алан, подгребая к сети.

Сибил перебирается к Уильяму, позволяя старшему брату помочь Этьену, хнычет:

— Я утопила пояс…

Минуту спустя все четверо крепко держатся за веревки, и Алан машет рукой тем, кто с волнением наблюдает за ними с дирижабля:

— Поднимай!

Сеть отрывается от поверхности воды, раскачивается, поскрипывают натянутые канаты. Близнецы испуганно взвизгивают, накрепко вцепившись в веревки. Алан беспокойно поглядывает на вымотанного Этьена. Фут за футом мутный поток отдаляется, отпуская своих жертв.

На борту «Мнемозины» близнецов извлекают из сети Брендон и рыдающая Элизабет.

— Малыши… родные, — всхлипывает мать, прижимая их к себе — мокрых, дрожащих.

Подбегает Коппер с тремя одеялами и командующий машинным отделением. Алан выпутывается из тросов и веревок, получает обещанную затрещину и ободряющее похлопывание по плечу от майора.

— Да погодите вы! — отмахивается он и садится на корточки рядом с лежащим на дощатом полу Этьеном. — Мистер, вы как?

Тот молча качает головой, пытается привстать, но не может. Брендон забирает у Элизабет близнецов и, кивнув жене в сторону Этьена, уносит детей в каюту.

— Папа сильный, — шепчет Сибил, держась за отцовскую шею. — Папа любимый…

Элизабет с осунувшимся лицом и оборванными рукавами платья укрывает Этьена одеялом, касается мокрых волос.

— Спасибо, хороший мой, — шепчет она. Голос пропадает, горло стискивает болезненным спазмом.

Коппер щелкает пальцами, привлекая внимание Алана.

«Парня — в мою каюту. Давай, поможешь».

— Мам, иди к мелочи. Иди, ну! — прикрикивает Алан. — Я сейчас вернусь к вам.

Вдвоем с майором они поднимают Леграна и уносят в капитанскую каюту. Элизабет несколько секунд сидит, глядя в одну точку и перебирая складки промокшего одеяла, потом встает и бежит догонять мужа с близнецами. По палубе «Мнемозины» барабанит дождь.

— Мамочка, ну не плачь… Мы тебя любим, мы вернулись…

Слезы текут сами, лица детей расплываются перед глазами, непонятно, где Сибил, где Уильям. Можно лишь осязать губами и пальцами, вдыхать родной запах, не веря, что вот они — живые. Слов нет, остается только нежность — горькая, отчаянная, безбрежная.

— Не жми так сильно, ты нас задушишь. Ма-а-ам… Пап, это просто царапины! Этьен нас полечил. Ну что вы такие грустные, мы в порядке, честно-честно!

Дверь в каюту приоткрывается, заглядывает Алан. Смотрит на обнимающих Сибил и Уильяма родителей, улыбка трогает губы.

— Я же знал, что вы найдетесь. Чуть Копперу в мор… в лицо не заехал, когда он велел «Мнемозину» разворачивать.

— Где Этьен? — тут же спрашивает Сибил, выныривая у матери из-под локтя.

— В каюте у крестного. Тебе там сейчас точно нечего делать.

«Как он, сынок?»

Алан неопределенно разводит руками.

— Вроде спит. Но я не врач, откуда мне знать.

Взгляд его останавливается на лице Брендона. Тонкие брови хмурятся.

— Пап. Ты когда ел последний раз?

«Не помню», — равнодушно отвечает тот.

— Пошли, у Коппера топлива возьмем. Мам, а ты приляг с мелочью. Выглядишь ужасно. Поспи хотя бы до возвращения.

— Я с «Мнемозины» не сойду! — вскидывается Элизабет испуганно.

Алан подходит, обнимает ее, целует в бледную щеку.

— Я тебя на руках вынесу. И сам посажу на дирижабль, летящий туда, где тепло, сухо и солнечно.

«В Гельвецию бы вас, — соглашается Брендон. — И чем скорее, тем лучше».

— Как это «вас»? Дорогой, не «вас», а «нас»! Всех!

«Именно вас. Пока троих. Алан при исполнении, а я без Евы не полечу», — спокойно глядя на жену, разъясняет Брендон.

Уильям высовывается из-под одеяла и тихо говорит:

— Ева больше не Ева, пап. Она теперь Анве, Этьен сказал. Это она топит город.

Элизабет бледнеет, впивается ногтями в щеки.

— Нет… Нет, Уильям, что ты несешь?!