Игрушки дома Баллантайн

Он протягивает девушке бумажный сверток, перехваченный лиловой лентой. Элизабет торопливо разворачивает его, и на пол с шелестом падает исписанный мелким неаккуратным почерком листок. Девушка откладывает сорочку в сторону, поднимает бумагу, вчитывается в неровные строчки. Генерал присаживается на край койки и смотрит, как расцветает на бледных губах нежнейшая из улыбок.

— Брендон! — смеется она негромко. — Брендон, мой Брендон…

Пока она читает письмо, является Стивенс. Входит, не стучась, бросает на койку темно-бордовое платье без пояса и командует девушке:

— Одевайся. Под ним чтобы ничего не было.

Элизабет смотрит на Стивенса, потом оглядывается на Раттлера. Прячет листок с письмом за спину.

— Полковник, вы соображаете? — качает головой сэр Уильям. — Она замерзнет в вашей тряпке!

— Мой генерал, эта одежда необходима для ритуала. Или вы предпочитаете, чтобы она переодевалась при всех на месте?

Девушка слегка касается рукава Раттлера.

— Сэр Уильям, я завернусь в одеяло и не замерзну. Вы можете оставить меня ненадолго? Я переоденусь.

Мужчины выходят. Стивенс нервничает, постоянно поправляет высокий воротник рубашки.

— Скажите, полковник, — начинает Раттлер. — Вы в курсе, что сейчас будет происходить?

— Немного. Баллантайн сказал, что объяснит девице азы. Связь человеческого тела с миром духов или что-то наподобие.

— Стивенс. Я же приказал: никаких ритуалов!

— Да-да, никаких ритуалов без вашего присутствия. Все честно, сэр. Император торопит, время идет. Вы довольны состоянием своей подопечной?

— Нет, — сухо отрезает генерал. — Почему ей не выделили служанку? Почему с утра не кормили?

Стивенс ничуть не смущен. Пожимает плечами, достает из кармана жилета часы, щелкает резной крышкой.

— Служанку на секретный объект было решено не допускать, вместо нее девице помогают надзиратели. А насчет еды… Это не моя инициатива. Видимо, охрана запамятовала. — Он барабанит ладонью по двери и кричит: — На выход!

Девушка появляется, одетая в бордовый прямой балахон с открытыми плечами, шнуровкой на груди и широким капюшоном. В руках Элизабет держит шерстяное одеяло. Раттлер скользит взглядом по ее фигуре, подавляя вздох.

— Я похожа на актрисульку, изображающую жрицу на оргии, — нервно усмехается девушка, кутаясь в одеяло. — У сенатора больная фантазия.

Они проходят к водонапорной башне, поднимаются наверх. Элизабет часто останавливается передохнуть. Раттлер смотрит на нее с тревогой, она улыбается краешками губ: ничего, я в порядке, просто ступеньки крутые.

Стивенс разгоняет охранников, открывает дверь сам, пристегивает ключ к поясу. Байрон встречает их на пороге, приветствует легким кивком. Шелестят по камням пола черные шелковые брюки.

— Здравствуйте, мистер Стивенс. Рад вас снова видеть, господин главнокомандующий. Проходи, голубка моя, не стесняйся. Господа, присаживайтесь в кресла.

«А ты ничуть не изменился, — думает сэр Уильям, разглядывая Баллантайна. — Холеный, ухоженный, выглядишь довольным. Вольготно тебе жить, прикрываясь дочерью?»

В полукруглой комнате светло от расставленных повсюду свечей. На полу мелом очерчен идеально ровный круг, в него вписана странная девятилучевая звезда. На концах лучей — знаки, в которых Раттлер с трудом узнает буквы еврейского алфавита. Блеет в углу ягненок. На столе лежит обнаженное тело мертвой девушки. Раттлер подходит, морщится от сладковатого запаха, исходящего от трупа. На шее девушки отчетливо видны багровые следы: задушена. Генерал присматривается пристальнее и понимает, что причина смерти — не удушение, а перелом шейных позвонков.

— Откуда это? — спрашивает он, указывая на тело.

— Так ли это теперь важно? — пожимает плечами Баллантайн.

Он снимает одеяло с плеч Элизабет, восхищенно смотрит на девушку, отступив на шаг.

— Ты божественна, дорогая. Разуйся. Не бойся, тут тепло. Видишь, я тоже босиком. Иди сюда.

Он обнимает ее одной рукой за плечи, ведет к столу. Генерал напряженно следит за ним, готовый в любой момент схватиться за оружие. Байрон оборачивается, смотрит на Раттлера.

— Господин главнокомандующий, я бы очень попросил вас выложить револьвер. Просто убрать его подальше от круга и стола. Мои боги не любят огнестрельного оружия.

— И не просите. Пока вы стоите рядом с Элизабет, оружие останется при мне. Это не обсуждается.

— Хорошо, — кивает Байрон. — Тогда у меня другая просьба: сидите тихо. Лиз, голубка, посмотри на эту девушку. Она прекрасна, словно спящая.

Элизабет отворачивается, пятится. Байрон ставит ее спиной к себе, разводит руки девушки в стороны, надежно удерживая за запястья.

— Ты будешь смотреть, — мягко говорит Байрон. — Только смотреть. Смотреть и слушать. Слушать. Слушай. Слушайся меня…