Игрушки создателя

Согнувшись в пояснице, он упёрся руками в бёдра и, с клекочущим свистом, тяжело втягивал воздух в лёгкие. Пот с лысины лился градом. Я недоумённо смотрел на происходящее, что же теперь будет? Ведь только что на моих глазах произошло преступление и, судя по всему, готовилось второе.

– Убью! – как-то слишком буднично сказал пузатый, всё ещё тяжело дыша.

– А что это тут у вас происходит? – раздалось сзади.

Я обернулся, так и забыв закрыть рот и увидел быстро сбегающего по ступеням местного любителя горячих сенсаций Кузьмича. Тетрадь с карандашом уже были извлечены и ждали новой работёнки. Из открытого окна таращился Андрей Николаевич, видимо решая, нужно ли потенциальному клиенту промываньице, или сам выздоровеет?

– О, Петюня! – обрадовался фельдшер. – Сам пришёл. Тут Павловна не верит про мужика с медведем. Подтвердишь?

Гарант браконьерской истории сидел в это время на коленках и, совершенно по обезьяньи, размазывал на себе грязь. Странным образом, соломина, зажатая в его рту, ещё испускала дымные колечки, а сам Петюня что то нечленораздельно мычал.

– Ты зачем трактор угнал, паскуда? – заорал тут дядька, видимо, окончательно прийдя в себя. – В третий раз! Нет, сука, я тебя сейчас точно убивать буду.

– Дмитрич, не кипятись. – заступился Кузьмич. – Это ж Петюня. Он же как ребёнок, что с него взять-то?

– Да утопить его прям в этой луже, всё матери облегчение будет, прости-господи!

О, а вот и Павловна.

– Третий раз, сука! Третий!

– Правильно, Алексей Дмитриевич, надо ему!

– Житья не стало!

Место действия постепенно обрастало новыми безымянными персонажами, прибежали две визгливые собаки, сначала облаяли Петюню, потом всех остальных, наконец сами подрались и с тем же истеричным визгом скрылись с глаз долой. И снова ругань, петушиный крик, гогот и печальное мычание коровы. Видимо, она единственная понимала Петюнину речь.

У меня голова пошла кругом. Как такое возможно в принципе? Где органы правопорядка? Где служебный воздухолёт с командой задержания нарушителей? Да здесь ведь каждого можно сразу арестовывать и применять серьёзные ограничительные меры, вплоть до полной блокировки доступа…

Тьфу ты! О чём это я? Какая служба? Очнись уже, Кади, ты не дома.

– Так, р-разойдись! – послышался вдруг властный голос. – Что п-происходит?

– А, Степан Георгиевич, здорово, дорогой, – Пузатый Дмитрич повернулся к неожиданно появившемуся человеку в серой форме и, такого же цвета тарелкой на голове, только что слезшему с… ну, выглядело это как трёхколёсный мобильный экипаж. – Да вот трактор застрял, заглох, зараза.

– А Петюня наш помочь хотел, – встрял Кузьмич. – Да ты же знаешь, какой из него помощник?

– Да-да, точно! Вообще никакой, – начали поддакивать все присутствующие, – толкал, толкал, да сам в яму и свалился. Видишь мычит, наверное контузия у него.

– Зн-наю я эту к-контузию, – не поверил участковый. – Его как в д-детстве уронили, т-так и к-контузили. У т-акой-то м-матери и т-такой сын.

Все вокруг заулыбались, видимо знали что-то про такую-то мать и тайные симпатии служителя порядка.

Возмутитель спокойствия в этот момент вдруг подскочил, выплюнул соломину и неожиданно перешёл на вполне связную речь:

– Да я не при делах, начальник, люди врать не будут, правда же, люди добрые? Помочь хотел. Да. Я завсегда. А чего? Мне только сказать надо, всё помогу, всё сделаю.

– Петюня, – ласково окликнул его Кузьмич.

– А.

– Заткнись.

– Понял.

– А вы кто, г-гражданин? Я к вам об-бращаюсь.

До меня не сразу дошло, что вопрос правоохранителя адресован мне, мировоззрение, взращенное годами, трещало по швам и рушилось. Эти люди нарушали все каноны, по которым жило и развивалось моё бывшее общество. Выгораживать преступника перед представителем власти? Хотя перед этим желая ему смерти всем скопом? Немудрено, что я застыл столбом посреди этого бурления страстей.