Игры арийцев, или Группенфюрер Луи XVI

Первым делом близ развалин были возведенные временные деревянные бараки, в которых поселились переселенцы и рабочие из индейцев и метисов, привлеченных возможностью заработать. Бывший группенфюрер и в самом деле не жалел денег, но за возможность получать высокие заработки он требовал от рабочих беспрекословного подчинения. Опыт войны подсказал группенфюреру разбить индейцев и метисов на хорошо организованные рабочие команды, за которыми присматривали вооруженные люди. Рабочие, получающие по сравнению с местными условиями фантастические заработки, не протестовали.

Беглецы из Германии, авантюристы и бродяги самого разного сорта составили вооруженную гвардию, они железной рукой поддерживали в лагере порядок. Привезенные из Рио проститутки, выкупленные Таудлицем, получили относительную свободу, постепенно из обитателей свободного лагеря и женщин, привезенных в джунгли, начали образовываться семейные пары — сказывалось долгое воздержание военной поры. Фон Таудлиц поощрял это, устраивая свадьбы, на которых щедро одарял пары, пожелавших связать судьбы. Редкие попытки бунта беспощадно подавлялись, некоторые недовольные исчезали бесследно — джунгли надежно хранили тайну поселения. Прибывающие караваны доставляли различные стройматериалы, в местной каменоломне добывались глыбы белого известняка, и вскоре строящиеся здания начали приобретать очертания, а замкнутая по периметру зубчатая стена с круглыми сторожевыми башнями сразу же отделила поселок от джунглей.

— Черт! — сказал Мерер. — Да это настоящая крепость!

— Красиво, — сплюнул Палацки. — И что, мы там будем жить?

Если бы кто-нибудь сумел заглянуть в сумрачную душу бывшего группенфюрера фон Таудлица, он бы понял, что им движет собственная мечта. В канувшем в Лету Третьем рейхе гитлеризм явился выбором по необходимости: во-первых, он явился социальной системой, выстроившей Германии в определенном жизненном порядке, а во-вторых, он отвечал тайным чаяниям его души, которая с детства бредила и мечтала об абсолютной монархии типа французского самодержавия. Собственно, любовь к монархии зародилась у Зигфрида фон Таудлица в подростковом возрасте, когда он без разбора поглощал ночами толстые тома Александра Дюма, Карла Мея, Понсона дю Тюррайля и многочисленные бульварные романы, продававшиеся в то время в Германии на каждом книжном лотке. Приход Адольфа Гитлера к власти и создание ордена СС фон Таудлиц воспринял с восторгом, ему казалось, что появление сильного вождя и ордена, действующего по принципам иезуитов, воплощает его мечты в жизнь.

Он с восторгом посетил Вевельсберг: святую святых ордена СС. Дух рыцаря Вевеля фон Бюрена незримо витал в замке, где за круглым дубовым столом на стульях с высокими спинками, обтянутыми грубой свиной кожей, двенадцать обергруппенфюреров во главе с рейхсфюрером Гиммлером предавались медитациям во славу и благополучие рейха. Фон Таудлиц в мечтах представлял себя одним из таких посвященных, ведь ступень, отделяющая его от должности обергруппенфюрера, была незначительной и ее легко можно было преодолеть, если работать не жалея сил на процветание рейха. Гитлеризм в его глазах приближался к средневековью, пусть даже не содержал всех тех атрибутов, милых сердцу повзрослевшего и возмужавшего Зигфрида. Фон Таудлиц был здравомыслящим немцем, поэтому он никогда не поддавался магнетическим чарам фюрера, а к его доктрине, изложенной в «Майн кампф», относился с внутренним сарказмом и насмешливостью. Это уберегло фон Таудлица от ревностного и беспрекословного поклонения фюреру. Будь все иначе, дело бы закончилось выстрелом в висок близ рейхканцелярии, именно так поступил генерал Кребс и сотни других истово уверовавших. Но фон Таудлиц всего лишь принимал рейх как случившуюся историческую данность, в которой было приятно и значительно жить, поэтому, когда случилось поражение, он не стал оплакивать погибшую Германию, а постарался извлечь из нее максимальную личную выгоду, сулящую осуществление его внутренней мечты. Фон Таудлиц никогда не относил себя к правящей элите Германии, войдя в нее, он всего лишь использовал открывшиеся возможности для извлечения личных благ и удобств. Нет, он не относил себя к оппозиции, более того, он жестоко расправился с теми, кто в эту оппозицию входил и попытался устранить Гитлера в неудавшемся путче сорок четвертого года. Зигфрид фон Таудлиц в течение десяти лет разыгрывал циничную комедию веры в мудрого и непогрешимого вождя Адольфа, каждый день он демонстративно исповедовал предписанные именно на это время взгляды, его поступки соответствовали этим взглядам, поэтому подхватить какую-то ересь, которую фон Таудлиц считал сродни венерическому заболеванию, он никак не мог. Вместе с тем живущий в нем миф, порожденный пылким детским воображением, уберег фон Таудлица от принятия всерьез гитлеровского мифа, детские мечты послужили прекрасной прививкой от мистики времени, в котором ему довелось жить.