Игры беспокойных сердец

Лера махнула ей рукой и закончила разговор. Она отправилась на кухню, вымыла посуду, постояла у окна. Ей совсем не хотелось заходить в Интернет. Произошедшее все еще вызывало неприятные эмоции. То, что любой человек может вот так запросто взломать ее дневник и читать то, что ему вовсе не предназначалось, угнетало и пугало. Лера вспомнила о своих записях в толстой общей тетради, которые делала начиная с пятого класса. Она заносила туда все, что ее волновало, вклеивала понравившиеся картинки, списывала стихи.

– Такой дневник никто не «взломает»! – пробормотала она и отправилась в свою комнату.

Открыв нижний ящик письменного стола, вынула потрепанную тетрадь. Лера улеглась на диван и начала ее перелистывать. Стишки, которые она вписывала сюда в пятом-шестом классах, сейчас казались ей наивными. Она брала их у подружек, которые вели такие же тетрадки и иногда хвастались ими друг перед другом. Некоторые стихотворения Лера переписывала из различных журналов.

Люби того, кем сердце дышит,
Кем мысли заняты всегда,
Кого глаза всегда и всюду ищут,
Кого забыть никак нельзя…

Внизу наклеена картинка, вырезанная из какого-то журнала: силуэты обнимающейся пары на фоне заката.

Что такое любовь?
Объяснить невозможно,
Что такое любовь?
Это просто и сложно!
Это горечь и слезы,
Встречи и разлуки.
Это нежность мечты,
Но и страшные муки.
Что такое любовь,
Нельзя объяснить!
Чтобы просто понять,
Надо просто любить…

Здесь тоже была «иллюстрация». Но ее уже Лера нарисовала сама. Она изобразила цветными карандашами, как смогла, красное, пронзенное черной стрелой сердце. Правда, стрела была непропорционально большой, видимо, для пущего эффекта. Изучая свои старые записи, Лера невольно начала улыбаться. Это было хоть и наивно, но трогательно. Она сама не понимала, почему такие примитивные стихи пользовались такой популярностью у девчонок.

Ты меня поцеловал.
Я тебя поцеловала.
«Я люблю тебя», – шептал.
Но в ответ я лишь молчала.

Лера увидела под этими строчками следы губной помады и рассмеялась. Она вспомнила, как тайком взяла мамину красную помаду, густо накрасила губы и пыталась оставить на странице отпечаток «настоящего» поцелуя.

Она быстро долистала тетрадь. В конце были записи, сделанные ею в начале восьмого класса. И когда тетрадь закончилась, Лера не завела новую, а стала пользоваться инет-дневниками. И сейчас ей стало любопытно, чем же она тогда жила.

«Мне кажется, никто не любит всего, как я люблю искусство, музыку, живопись, книги, шум, тишину, смех, грусть, тоску, шутки, любовь, холод, солнце, всякую погоду, все времена года, спокойные равнины России и горы вокруг Неаполя, снег зимою, осень с ее дождями, весну с ее тревогой, спокойные летние дни и прекрасные ночи, наполненные сверкающими звездами… Я люблю все до обожания.

Я хотела бы все видеть, все обнять, все иметь, слиться со всем! Я подобна свече, разрубленной на четыре части и горящей со всех концов».

Это из дневника Марии Башкирцевой. Она умерла так рано, прожив чуть больше двадцати лет. Ее мать через три года после смерти дочери издала ее дневник, значительно подсократив его. И все равно он вызвал много шума. Его читали и перечитывали, обсуждали. Для того времени, а это был 1887 год, такой дневник оказался слишком откровенным.

Но мне кажется, что и я такая! Я читаю ее записи – девочки, которая жила больше чем за сто лет до меня, – и понимаю ее. Каждое ее слово попадает мне прямо в сердце!

А ее письма к знаменитому Мопассану!