Игры без чести

Это была женщина, не совсем юная, но со звонким, слегка манерным голосом, из тех, кто часто и громко удивляется, приговаривая «бооооооже», и целиком зависит от мужчин. С такими интонациями всегда зависят от мужчин, живут за их счет, говорят «бооооже», когда получают подарки, канючат, если получают их не так часто, как хотелось бы. Людмила сказала об этом потом, в самом конце, когда главный мужской голос спросил, хочет ли кто-то из присутствующих что-то сказать.

Владелица манерного голоса, жеманясь, эээээээкая и нуууууууукая, сказала, что видит комнату узкую, заставленную старой мебелью (конечно, сработал комод в коридоре), что тут много книг, и они лежат на полках в беспорядке. И пока она говорила, Людмила чувствовала, как в ней что-то такое растет и сжимается, сплетаясь узлом в груди, потому что казалось, что обладатель голоса сейчас начнет жалеть ее – девочку-женщину, потерянную в этой страшной чужой комнате с книгами, захочет перевести в какое-то другое место. Именно у нее он спросил, как она представляет его самого.

Сказала, что с бородой. Среднего телосложения, в голубой рубашке, с небольшим животиком.

«Конечно, нет, – подумала Людмила. – Нет никакой бороды, высокий брюнет в расцвете лет и сил».

Потом он сказал:

– Я бы хотел, чтобы вы вышли, спасибо, – и Людмила почувствовала, что он обращается не к ней.

Послышалось поскрипывание, шорохи, шаги, мягкий щелчок двери.

Он, кажется, сел прямо перед ней, чуть ли не на пол. Людмиле казалось, она чувствует запах его духов и его кожи.

– Вам хорошо здесь? – спросил он после паузы.

– Да.

– Вы чувствуете себя комфортно в любых условиях, да? Вы спали в палатке? Вы можете заснуть при любом шуме?

– Да.

– Вы хотите меня о чем-то спросить?

– Вас конкретно или просто спросить?

– Нет, меня.

– Да. Какова цель всего этого?

– Цель знаете только вы, это ваша жизнь, кому лучше вас об этом знать? Что самое важное в вашей жизни, о чем вы пока не знаете? Вы сейчас думаете, что пропустили класс по танцам?

– Хм, нет, это был пилатес.

– Красивое слово, как «либидо», очень женское. Почему вы выбрали пилатес?

– Потому что этот вид тренировок мне подходит.

– Вам нравится, как звучит это слово? Вы же выбрали именно пилатес, потому что, произнося это слово, язык медленно двигается, ударяясь по нёбу, это очень сексуальное слово?

– Затрудняюсь ответить на этот вопрос, я больше думала о фигуре.

– Вы подняли только что руку к лицу, это жест лжеца.

– Нет, я хотела поправить повязку, мне жарко.

– Скажите мне одно слово, – он неожиданно схватил ее за предплечье. Рука была большая, сильная, мягкая, – быстро, сейчас же, что ассоциируется со словом «пилатес»?

– Белое… – Людмила морщилась, опуская голову, – подушечки пальцев другой руки коснулись ее подбородка, она ощутила, как неожиданно где-то внизу, внутри, приятно потеплело.

– Не прячьтесь, ну же, белое, округлое, обтекаемое?

– Да. Женское.

– Биде?

– Да, биде. Но не это, более… женские выделения!

– Смазка, вырабатываемая бартолиновыми железами в период возбуждения?

Рука, скользнув по скуле, исчезла.

Людмила порывисто вздохнула, содрогнувшись.

– То есть, думая сейчас о пилатесе, вы думали на самом деле не о пропущенной тренировке. Вы понимаете?

– Я не думала о сексе. – Она села ровнее и усмехнулась.

– А кто сказал хоть что-то о сексе? Вы думали о себе. О женщине внутри себя. Вы часто чувствуете себя женщиной?

Людмила с раздражением подумала об обладательнице манерного голоса.

– Я не понимаю вопроса.

– Тогда у вас будет время подумать, спасибо, Morganna.

Видимо, открыли окно, потому что в лицо ударил свежий холодный ветер, зашумела улица. Кто-то взял ее за руку, вывел в коридор. Щелкнул замок на двери.

– Можно снять это?

– Да, конечно, – ответила девушка.

Людмила осмотрелась, провела рукой по лбу, почувствовала, что очень устала и что не хочет ни с кем говорить. Быстро оделась, но в дверях обернулась и все-таки спросила:

– Откуда у вас домашний телефон моей матери?

Девушка совершенно искренне развела руками и пожала плечами:

– Я без понятия, это все организаторы…

– А как зовут… того организатора? – Людмила кивнула в конец коридора.

– Он потом сам представится, если… если нужно будет.

– Ага, – Людмила махнула рукой и, не прощаясь, стала быстро спускаться по лестнице, прислушиваясь и раздражаясь от вкрадчивого, чуть влажного эха собственных шагов. – Ну что ж…