Игры без чести

Славка почти заплакал во время несостоявшегося первого свидания. Он не смог придумать ничего более оригинального, чем, созвонившись, якобы узнать, как продвигается работа, попросить ее спуститься во двор за авансом. Люба очень удивилась, ведь еще никто не видел результата, верили на слово. Она спустилась – в дубленке поверх спортивного костюма, – радостно улыбаясь, стала заглядывать в окна его джипа.

– Люба, садись, – сказал Слава, кивая на переднее сиденье, – садись, нам надо поговорить.

Какая-то тень мелькнула на ее лице, но Люба покорно села и захлопнула дверь.

Он начал говорить об истории и философии, Люба почувствовала облегчение, было видно, как расслабляется ее тело: места, что соприкасаются с кожей сиденья, пальцы, теребящие изнанку потертой дубленки, лицо и шея. Важно было смотреть на нее не так, как он обычно смотрит на женщину, а вести себя как закомплексованный зануда, срывающийся на единственной дуре, поверившей в него. Потому что Люба могла, без сомнения, послать и матом и действовать с ощущением той же острой необходимости, правоты – как она бьется за копейки для обеспечения семьи. «Самое главное, – предупреждал Вадик, – что ей это на самом деле очень нравится».

Потом он тихонько вырулил со двора, направившись в сторону Броварского проспекта. Была глухая промозглая темная ночь. Он остановил машину в самом начале новой дороги, ведущей в Борисполь.

– Любушка, я знаю, ты поймешь. Я хочу показать тебе кое-что, – и вышел из машины. Она осталась сидеть, глядя на него внимательным грустным взглядом. Черные волнистые волосы редкими локонами рассыпались по плечам, по грубым выпуклым складками на дубленке.

– Давай, садись за руль.

– Слава, вы что…

– Мы же на «ты», Лю, давай быстро садись.

– Но я не умею.

– Тут нечего уметь, давай садись.

Она заулыбалась, сверкнула глазами и проворно переползла на его место. Славка обежал машину и плюхнулся рядом. Она, как все женщины, впервые оказавшиеся за рулем, закусив верхнюю губу, приподняла голову, словно пыталась рассмотреть асфальт прямо перед капотом.

– Две педали всего – газ и тормоз. Нажми, потренируйся. Да, так, поняла? Все, включаю.

Поехали довольно резво. Все-таки жизненная закалка у Любы была ого-го, она ехала светясь и, глядя на дорогу, болтала что-то про Таню с Васей, что они тоже так просто на машине катаются и что нужно просто очень сильно чего-то захотеть, и оно сбывается.

Люба полагала, что за руль ее пустили только потому, что она более-менее сносно разбиралась в русской истории начала ХХ века и из благодарности периодически пыталась свести разговор в это русло. Славка, придерживая руль, наклонившись к ней так, что чувствовал немного прелый, уставший запах ее волос, сказал, что сейчас покажет одну штуку.

Штука называлась «Кармина Бурана» Карла Орфа и работала, только если врубить на всю мощность. Автомобильная хай-энд система GT5 с усовершенствованным низкочастотным диапазоном делала каждое включение штуки особенной психотерапевтической процедурой. Люба ехала со скоростью где-то 70 км/ч, что казалось ей невероятно быстрым, музыка гремела, казалось, внутри ее тела, это было как невесомость под водой – вода в нашем теле и вода вокруг нашего тела.