Игры Богов

А Александру было не до церемоний. Он аккуратно отломил кусочек лепешки, понюхал его и, найдя запах вполне сносным, положил в рот. Лепешка была пресноватой и несоленой, но вполне съедобной. Запивая водой из фляжки Ар'рахха нехитрую снедь, Сашка с подозрением посматривал на овощи и фрукты. Во рту стояла горечь от желчи, извергнутой желудком накануне. Возобновлять такую пытку у него не было никакого желания. «От этой гадости можно еще и продристаться!» – этот «железный» аргумент окончательно поборол желание Александра отведать экзотических фруктов. Наевшись, он подцепил ножом ломоть мяса и ловко бросил его в сторону странного пресмыкающегося, сильно смахивающего на торпеду с кривыми мускулистыми ногами, мордой крокодила и хвостом, толстым и мощным, давно и издалека деликатно принюхивающегося к брошенному на траву мясу. Кривоногая «торпеда» ловко поймала на лету сочный кусок и, грозно рыкнув на подбежавшего конкурента, не спеша удалилась в сторону забора. «Не иначе, как местная собачонка», – решил Сашка. Он поднялся с травы и заглянул под дерево, чтобы узнать, как чувствует себя спасенный им маленький зеленый аборигенчик. Под деревом, куда он спрятал от зорких драконьих глаз малыша, никого не было, и Александру пришлось вновь обращаться за помощью к Ар'рахху.

…Они прошли между остатками сожженных хижин и в одной из уцелевших нашли пострадавшего. Вокруг него суетливо хлопотали несколько драков. Они что-то насильно влили малышу в рот. Тот довольно быстро закрыл глаза и перестал двигаться. Сашка оторопел. «Не иначе, отравили, твари. Чтобы не страдал», – подумал он. Но один из присутствующих принес несколько гладких оструганных палочек и стал осторожно прибинтовывать их к правой конечности. Закончив работу, он аккуратно перенес малыша на невысокий плоский топчан из жердочек, накрытый несколькими шкурами. Сказав что-то невысокому тонкому дракончику, он степенно вышел из хижины. За ним вышли и все остальные…

Сашка немного помялся, затем осторожно приблизился к спящему малышу, присел рядом с ним на корточки. Пострадал он не так сильно, как показалось вначале. Левая нога, хвост и передние лапы были сильно поцарапаны, но не было похоже, что они поломаны. Александр повеселел. Он вышел из хижины и, подобрав что-то на земле, быстро направился туда, где лежал мертвый дракон.

Ар'рахх в легком недоумении последовал за ним. И следующий поступок Саш'ши его просто потряс. Осьминог с большим трудом, но перевернул на спину мертвого дракона, надрезал острым кусочком морской раковины кожу вокруг ног дракона, прочертил длинную тонкую линию вокруг брюха чудовища и, не спеша, стал… снимать с него кожу. Получалось у него это ловко и споро, словно Саш'ша всю жизнь только и делал, что убивал и свежевал убитых им драконов. Деяние это поразило драков не меньше, чем скоропостижная смерть Ужаса Неба на жертвенном вертеле от рук того, для кого этот вертел предназначался…

Закончив свою работу, Саш'ша расстелил здоровенный кусок снятой драконьей кожи. Он умело стал выскабливать ее изнутри, очищая от остатков жира и мяса. Процедура эта заняла остаток дня полностью и, когда осьминог повесил шкуру сушиться на приспособленную для этой цели тонкую жердину, Отец Богов уже наполовину ушел под землю и пора было закрывать отремонтированные к тому времени ворота в изгороди.

Ночь прошла без приключений. Только рано-рано утром Саш'ша выбрался из чем-то так полюбившейся ему клетки, в которой спал. Он сел поодаль от дерева, обхватил тощие белые колени своими тонкими слабыми руками и замер, вглядываясь в чернь пустоты над головой, скупо разбавленную искорками звезд. Над горизонтом всходила крупная блестящая жемчужина Бога Ран – Бога-воина, Бога-следопыта, Бога – вечного путешественника, спешащего на очередную встречу со своей любимой сестрой, Богиней Сау, Богиней плодородия, покровительницей домашнего очага, всех женщин и вообще всего, что связано с домом.

До начала главного праздника года оставалось всего месяц – три дюжины дней.

…На довольствие Сашку ставить никто и не собирался. Да и не было здесь никакого довольствия. Маленькое племя, борющееся с тучей летающих, ползающих и бегающих тварей едва-едва перешагнуло грань выживания и с трудом могло прокормить только себя. Существовал и другой аспект выживания за чужой счет. Жить за чужой счет – значит, быть зависимым от того, за чей счет живешь. Тот, кто дает тебе кров и пищу, часто начинает требовать беспрекословного себе подчинения. Мог ли Александр допустить подобное к себе отношение? «Да ни в жизнь!» – буркнул он себе под нос и с рассветом отправился посмотреть, что стало со шкурой дракона, повешенной им вчера для просушки. Шкура была на месте. Право личной собственности здесь, судя по всему, блюли свято.