Игры богов

Бес поднял голову и посмотрел на ночное небо. Оно покачивалось в такт шагам горбатого. И луна покачивалась в такт шагам. И горизонт – Ложный горизонт – тоже покачивался. Дул ветер, поднимая клубы пыли. Бес и Бродяга уже миновали границу песков и двигались по старой дороге. Очень старой, сказал Бродяга. И, по словам Бродяги, эта дорога выглядела так же и две тысячи лет назад. Разве что была немного оживленнее. Опять-таки, если верить Бродяге. А верить ему…

Как можно поверить, что в его времена луна имела странное свойство то уменьшаться до полного исчезновения, то снова увеличиваться? Бред. Как и, главное, зачем? Круглая луна. Круглая. И даже в заунывных песнях жителей степи восхваляются луноликие красавицы. Это ж что получается – у них физиономии вначале перекашиваются, потом совсем исчезают, а потом снова начинают прирастать сбоку, как опухоль от больного зуба? Бес был зол на Бродягу, но в этом месте его рассказа засмеялся самым непосредственным образом.

– Ты еще скажи, что солнце тоже – того…

– Иногда, – серьезно ответил Бродяга. – Иногда черная тень набегала на солнечный лик. Не всегда закрывала его полностью, но когда весь солнечный диск закрывался, то на земле наступала темнота. Ночь среди дня.

– Сказки сочинять не пробовал? – спросил Бес.

– Пробовал, – ответил Бродяга. – Но сейчас бы с удовольствием послушал твою историю. Зачем ты должен был притащить меня в Вечный город?

– Не знаю, – ответил Бес.

Он действительно не знал. И еще он не знал, что врать Бродяге бессмысленно. Любую попытку отклониться от правды тот пресекал коротким смешком.

– Да, – согласился он, – тут ты не врешь. Ты не знаешь, зачем меня нужно притащить в Вечный город. Однако ты и не говоришь, к кому меня нужно было притащить.

Но Бес не знал и этого. Знал он только о том, что некто смертный, торговец коврами из Первого оазиса, обратился к нему с предложением.

– Сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться, – сказал Бес.

– Вечную жизнь? – спросил Бродяга.

Бес попытался найти в его голосе иронию или сарказм, но не смог. Просто вопрос. Просто несколько слов, произнесенных ровно, без скрытого смысла. Уточнение. А не пошел бы ты, Бродяга, со своим уточнением…

– Вечную жизнь? – повторил свой вопрос Бродяга. – Или еще что-то?

Бес поправил мешки, притороченные к седлу.

– Что-то еще… – протянул Бродяга. – Значит, вечная молодость у тебя есть. Еще получить вечную жизнь – и ты станешь крутым парнем, который сможет посылать всех на фиг и дальше. Но ты хочешь и что-то еще? И это еще тебе предложили… Так ты что – решил заделаться богом?

– Куда я его сунул? – пробормотал Бес.

– Мозги ищешь? – поинтересовался Бродяга.

– Слушай, если ты шандарахнул меня по голове секирой и потом не убил – это еще не значит, что я должен спокойно выслушивать твои шуточки. Что ты ко мне прицепился? Тебе какая разница? Нужно было сунуть тебе талисман повиновения, а потом сопроводить в Вечный город. Остановиться на постоялом дворе у Нижнего храма. Все. Все! – выкрикнул Бес. – Не больше и не меньше. А ради чего я согласился это сделать – моя проблема, не твоя. И не твое дело. Завтра мы будем в Вечном городе. Ты сможешь трахать баб, а не заниматься этим с моими мозгами. Понял? Я, например, собираюсь немного заработать и отвести душу. По бабам, по бабам, по бабам… А ты можешь делать, что тебе угодно. Я вообще мог бы тебя сейчас бросить и двинуться по своим делам.

– Не можешь, – спокойно возразил Бродяга.

– Это еще почему? Снова секирой вломишь?

– Нет. Просто ты ведь подрядился доставить меня на постоялый двор возле Нижнего храма. Предоплаты не было?

– Ну…

– Не было. Значит, ты получил в лучшем случае десятую часть вперед. – Бродяга увидел, как искривились губы Беса, и засмеялся. – Извини, ты ничего не получил. Никто не мог дать тебе десятую часть бессмертия. Бессмертие для Беса. Бессмертный Бес. Бес смертный Бес. Бес…

– А если я все-таки попытаюсь дать тебе в рожу? – спросил Бес. – Не хрен выкобениваться, поэт в чужом тряпье.

– Извини, – махнул рукой Бродяга. – Действительно, извини.

Бес промолчал.

Луну закрыло облаком, и на дороге разом стало темно. Светло-серая пыльная полоса между черными стенами деревьев. Усилился ветер. Теперь он гнал клубы пыли навстречу всадникам. Бес обвязал нижнюю часть лица шелковым платком. Бродяга последовал его примеру. Только платок ему достался льняной.

– Извини, – крикнул Бродяга, пробиваясь сквозь шум ветра. – Я не хотел тебя обидеть. А спрашиваю потому, что хотел тебе помочь.

– Вернемся назад и поищем талисман? – крикнул в ответ Бес.

– Нет, я поеду с тобой в этот притон без талисмана. Добровольно.

– Что? – не поверил своим ушам Бес.

– Добровольно! – повторил Бродяга. – Это значит – без принуждения.

– Тебя, пожалуй, принудишь.

Ветер усиливался, рвал одежду и хлопал плащом, как крыльями. Бес почувствовал, как сжало горло плащом. Потянул, высвобождаясь.

– Ты ничего не чувствуешь? – крикнул Бродяга.

– Что?

– Запах.

– Запах? – Бес сдвинул с лица повязку и попытался принюхаться.

Полный нос и полный рот пыли. Только пыль эта имела какой-то запах. Знакомый, дразнящий запах.