Игры Богов. Любовь, Ненависть и Месть

Однако, не смотря на быстроту и ловкость, полакомится зверю всё – же не удалось. Крадущегося хищника сразил меткий выстрел стоящего на сторожевой башне тургара.

–Эй, на земле!– крикнул он с высоты своего нахождения. – Кажись, подстрелил кого, посмотри там!

Один из дремлющих у костра воинов приоткрыл глаза и, отряхивая бока от прилипших к ним сухих травинок, встал и направился в указанную часовым сторону.

Пройдя несколько десятков шагов, он увидел у холма чьё то темное тело, прижатое к земле и, вытащим из-за пояса кинжал, пригнувшись, подошёл ближе.

–Волк!– крикнул воин, подняв зверя за задние лапы.– Шкуру спущу, хорошая шапка будет!

– Чего это ты?– возмутился часовой.– Я подстрелил, мне и шапка! А ты вон, башку забирай.

Среди отдыхающих воинов на крепком коне проезжает Курдулай в сверкающей, состоящей из сотен скреплённых чешуек, золотой кольчуге. Длинный стальной меч, закреплённый на боевом поясе, методично бьёт ножнами по его бедру, а свободная от узды рука спокойно лежит на коротком кинжале с резной рукоятью.

За ним едут ещё несколько, более скромно снаряжённых воинов, ведя за собой вереницу светлокожих девушек в длинных холщовых рубахах, закутанных в звериные шкуры.

Отрезающие длинные полоски жареного мяса, воины прерывают трапезу, оглядываясь на северных красавиц.

– Вот поедем в поход, – говорит один из них, плюгавенький мужичок невысокого роста и хлюпкого телосложения, – такую же себе возьму, – и, причмокнул, закрыв глаза.

–Чего?– вскипятилась мешающая в чане похлёбку толстая женщина с тонкой полоской рыже – чёрных волос над губой. – Вот я тебе!

И бьёт незадачливого мечтателя большой деревянной мешалкой. Дружный смех сидящих воинов приводит в смущение мужчину, и он начинает оправдываться:

– Ну, чего вот так сразу? Уж и подумать нельзя! Сразу бац – по шапке. А я, между прочим, мужчина, мне баба подчиняться должна.

–Вот я тебе сейчас, – грозит мешалкой женщина, – покажу, кто кому чего должен! – И начинает колотить его мешалкой куда попадя.

Бедный мужичок старается увернуться и укрыться от злобы рассерженной жены и отползает от костра подальше, но женщина швыряет в него поданную одним из воинов обглоданную кость, и он, еле успев пригнуться, бранясь себе под нос, идёт к другому костру. Подбадриваемая одобрительными возгласами женщина возвращается к готовке, гордо выпятив грудь.

– Ну, Ханума, ну баба! – смеются воины, оглядываясь на уходящего мужа. – И не важно, что страшнее беса, зато горяча, как огонь!

Курдулай тем временем подъезжает к главной юрте и, спешившись с коня, входит в неё, дав знак сопровождающим его воинам подождать.

Сидящий на мягких подушках, Каюм отрывает пальцами куски мяса от лежащего перед ним на подносе жирного барашка.

Время изменило его. Взгляд узких серых глаз приобрёл выражение суровости и спокойствия, а лицо, некогда лоснящееся от гладко выбритой кожи, теперь покрывала рыже – чёрная курчавая борода.

–Присаживайся,– поманил он жестом вошедшего друга, – отведай этого молодого ягнёнка.

Курдулай кивнул головой и, присев у ног Каюма, оглядел жирную тушку и оторвал переднее копытце.

Да, многое изменилось за пять лет правления Теймура. Его юрта блестит от украшающих её золотых и серебряных чаш. Музыканты услаждают слух нежной игрой на инструментах, а полуголые танцовщицы ласкают взгляд пышными формами.

Справа от Каюма, как и всегда, закрыв глаза, сложив на колени свои красные руки, сидит Шаман. Курдалай никогда не мог понять, спит ли он, или просто сидит с закрытыми глазами.

По левую руку от правителя, чуть глубже него, поджав ноги под себя, в простом цветастом платье Хайна следит за играющим заморскими игрушками маленьким крепким мальчиком, в котором без тени сомнения можно узнать сына владыки степей.

Теймур взял у подошедшего к нему слуги массивную чашу с пенящейся жидкостью и, помешав в ней длинным пальцем с большим серебряным перстнем, прыснул во все стороны.

Несколько брызг попало и на лицо Курдулая.

–Какие новости принёс ты мне, – спросил у него Каюм, рассматривая свой мокрый от вина палец.

–В северных землях скоро будет зима, – жуя сочное молодое мясо, начал военачальник. – Нужно переждать.

–Мои воины не подготовлены к бою в снегах, – задумался Теймур и поманил носильщика вина, – налей моему гостю такого же.

–Ты прав, – ответил Курдулай и, взяв из рук виночерпия чашу, поднял её, – За твоё здоровье, каюм- баши!

Сладкая жидкость теплом пролилась по его горлу и пьянящим дурманом ударила в голову.

–Переждём зиму в наших степях, – продолжил он.– Воины отдохнут, наберутся сил. А как сойдут воды, отправимся в славный поход, – и посмотрел на задумавшегося командира.

– Что ж, – вытирая жирные руки, произнёс Теймур, – Подождём весны, – и захлопал в ладоши в сторону танцовщиц. – Пошли вон!

Отпивая мелкими глотками сладко прожигающую внутренности жидкость, Курдулай искоса посмотрел на каюма.