Игры Чёрта

— Ты никогда не задумывалась о том, что в жизни не бывает случайностей? Хотя и предполагаешь, что одна трагедия может повлечь за собой череду счастливейших моментов твоей жизни.

Признаюсь, вопрос застает меня врасплох.

— Если ты изменишь это событие, то вычеркнешь из своей жизни целый этап. Самый прекрасный этап своей жизни. Вернемся к твоим зеркалам?

Я даже пискнуть не успеваю, ураганный ветер, подхватывает меня, заталкивая в центр смерча. Это длится секунду. Может меньше. Уши закладывает от свиста и меня выбрасывает наружу.

— Стас вновь вернется в твою жизнь только после смерти Кати, но если ты попытаешься ее спасти, то не случится вот этого.

Перемещения окончательно меня измучили, я уже перестаю что-либо соображать, а Черт щелкает пальцами, и зеркало вновь оживает, мерцая, возвращая в тот же момент. Я знала — все, что откроется сейчас потрясет меня, добьет, растопчет остатки здравого смысла.

Нет. Нет. Зажмуриваю глаза, закрываю уши. Я не хочу ничего знать, не хочу ничего видеть.

Я валяюсь возле изуродованного тела Кати. Вой сирены вспарывает массовый гул, чьи-то руки бережно поднимают меня и несут в сторону. Я прижимаюсь к мужской груди, пачкаю рубашку смешанной со слезами тушью, размазываю кровь Кати по его плечам. Мельком вижу лицо Стаса. Напряженное, грустное. И глаза — голубые. Чистые.

Меня осматривает врач, пичкает таблетками, муж не отходит от меня, помогает держать пластиковый стакан с минеральной водой. Пью все.

Могу дышать. Вздыхаю со всхлипом. Вытираю дрожащей рукой лицо. Врач светит в глаза фонариком, щупает пульс и уходит.

Отражение тускнеет, всплывает другой эпизод. Водоворот пьянящих отзвуков любви стремительно поглощает меня.

Лавочка в скверике, дыхание солнца в шелесте листвы, влажные брызги фонтанчика на лице. Нахожусь в беспомощном, апатичном состоянии, ощущая саднящую рану в области солнечного сплетения, провожу рукой по ней, но шрама не нащупываю. Он внутри. В душе.

Слева от меня Стас. Рядом с ним спокойно, рана не затягивается, но ее пульсация заглушается нежностью… Он берет мою руку, легонько сжимает. Я благодарно улыбаюсь. В нем мое спасение, он сможет вылечить меня. Тревоги отступают.

Картинка меняется и, как по волшебству, снимается тяжелая скорбь.

Над речкой висит огромная луна, тусклые облака скрывают звезды. Промозглый влажный ветер треплет мои волосы. Идет мокрый, нудный снег, я кутаюсь в осеннее пальтишко, понимая, что сырость и холод только вокруг нас, а внутри…

Внутри фейерверком взрывается счастье, ослепляя, будоража трепещущее сердце. Новый порыв ветра, втягиваю голову в плечи, поднимаю выше воротник. Стас обнимает меня, вдыхаю терпкий запах мужских духов, расслабляюсь, умиротворенно закрываю глаза, купаясь в самом теплом ощущении, древнем как мир и мягком как пух — в ощущении всепоглощающей любви.

Больше ничего не нужно. Только стоять вот так, рядом, склонив голову на крепкое плечо, и наслаждаться своим кусочком счастья. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя в такой безопасности.

Палата пропитана запахом лекарства. По стеклу стучит дождь. Дышу влажной прохладой, вожделенным счастьем. Минута триумфа, исполненной заветной мечты. Отгоняю настойчивую вязкую мысль, что не смогу выносить долгожданного ребенка. Обхватываю живот руками, стремлюсь защитить малыша.

В палату входит Стас. Целует мои улыбающиеся губы, наклоняется к набухшему животу, что-то умиленно бормочет, прикасается губами. Толчок внутри. Ребенок чувствует… отца. Самое счастливое будущее — о таком мечтает каждая женщина. Счастье, от которого захватывало дух. Безрассудный калейдоскоп ярких чувств, нежных привязанностей, охватывает меня, сердце учащенно бьется.

Щелчок и картинка исчезает, испаряется сладкая нега, теперь я прекрасно понимаю, что этого не будет. Никогда. Горько ухмыляюсь и говорю:

— Этого никогда не случится. Я бесплодна. Но ты почти заставил меня поверить, что знаешь о будущем чуть больше меня. Я была замужем, три года пыталась забеременеть. И это не мои домыслы, это диагноз врача!

— Ошибаешься, — настаивает Черт. — Но у тебя редкая кровь.

— Третья положительная — что тут редкого? — я начинаю злиться.

— Группа крови тут не причем. Я говорю о совместимости. Тебе трудно забеременеть, но вовсе не невозможно, — брезгливым тоном отвечает Черт. — У вас все получится. Стас твоя надежда, твоя любовь и отец твоего ребенка. Чем-то ты угодила судьбе.

— Откуда столько пафоса в Черте? Да что ты знаешь?! — ору я. — Ты — бред воображения! Тебя не существует!

— Ты уверена в этом?

— Да, — ложь легко срывается с губ.