Игры чудовищ

Геометрически ровное пространство подземелья удивительным образом перемежалось с изяществом резных кружев, украшающих поверхность огромных каменных плит. Не знаю, что это было прежде — заброшенный военный бункер или старая соляная шахта, каменоломня — не важно. Главное, что благодаря мастерству художников и архитекторов это превратилось в сказочный мир, который окутывал нас своим влажным сумраком.

— Не слишком ли роскошно для некрополя? — Ира присела на широкую мраморную скамью, расслабляя широкий пояс. — Может, это просто красивое название?

— Не знаю, мне всегда казалось, что некрополь и должен быть таким роскошным, помпезным.

— А ты чего такой грустный? Ты здоров?

— Устал я что-то. Два часа как идиоты топтались у ворот, все гадали, как их открыть, а там всего-то петли тугие. Не понимаю.

— Чего не понимаешь?

— Ну, вроде ждал больше всяких каверз. Ядовитых стрел, скрытых в стенах ножей, ям, тупиков. Да еще бог знает чего!

— Два часа пустых поисков, это, по-твоему, не каверза?

— Значит, я ищу слишком сложные пути, все время в ожидании какого-то подвоха, а его все нет и нет. Решение задачи легкое и самое обычное.

— … А ларчик просто открывался.

— Да, ты права, ищу проблем там, где их нет.

За то время, пока мы с Ирой были в игре, наше общение стало каким-то символичным, образным. Язык недосказанных слов, жестов, взглядов. Ведь знаю ее чуть меньше месяца, а такое впечатление, будто знакомы всю жизнь и вот встретились в таком неожиданном месте после долгой разлуки.

Странно, я представляю себе, как вернусь домой, в свою холостяцкую берлогу, и буду, как и прежде, один, сам по себе, ни от кого не зависим, и мне становится грустно. Не то чтобы тоскливо, а как-то неуютно от таких мыслей. Ее не будет рядом. Она не станет деловито расхаживать по комнате, что-то напевая себе под нос. Не будет пахнуть кремами и духами. И не будет мокрых полотенец, разбросанных по всей комнате, отпечатков босых ног на кафеле в ванной, придирчивых взглядов на мою одежду, не всегда чистую и всегда мятую. Мне жаль, если так произойдет. Дойдем мы до главного приза или нет, теперь не имеет значения. В ее жизни намечаются большие перемены. А в моей? Что изменится у меня? Кроме как нахамить начальству и высказать все, что думаю про торговую фирму своего шефа, я ничего больше не сделал. Может, сменю работу, обновлю мебель, гардероб. Ну что еще? Нежелание расставаться с Ирой — единственная причина, по которой я все еще здесь, в игре. От непрерывного махания мечом мои ладони стали грубыми, как пятки. Синяки на плечах и бедрах вообще не думают проходить, с каждым днем они лишь более живописно изменяют цвет от темно-синего, до светло-зеленого. Я устал, но иду сквозь уровни, азартно играю, сам держу себя в руках, постоянно помня о том, что всюду камеры, всюду сотни свидетелей, которые знают о каждом нашем шаге, о каждом движении. Может, именно поэтому я сдерживаю выражение своих чувств к ней. Не хочу разбрасываться сокровенными словами на публике, не хочу трепать их, словно боевое знамя. А надо! Если я не скажу этого сейчас, то не скажу больше никогда. Потом будет поздно, потом начнется совсем другая жизнь, у каждого своя.

Сережка устроился на корточках возле мраморной колонны и стал чистить меч припасенным лоскутом наждачной бумаги. Уж очень нравилось ему это занятие. В сырых подземельях ржавчина появлялась на оружии и на доспехах почти мгновенно, стоило только день пропустить — и вот рыжая паутина уже поползла по шлифованной стали. Ира сунула мне в руки колчан со стрелами:

— Леша, распуши оперение, а то у стрел уже хвост крутит.

Я подтянул к себе тугой и твердый короб колчана и стал вытаскивать стрелы по одной, выискивая возможные дефекты. Надо было отсидеться. Сутки прошли с тех пор, как мы вошли на одиннадцатый уровень, и до сих пор так и не удалось нормально отдохнуть. То блуждали в темном лабиринте, то возились с дверью, которая, как оказалось, была открыта, а теперь попали в зал некрополя, где спать невозможно, ибо люстры горят ярко, и вообще все это подземелье скорее напоминает станцию метро. Может, кто-то и сможет спокойно спать на жесткой скамейке станции метро, но только не я. Следовало найти укрытие поуютней и поменьше.

— Что ты будешь делать с главным призом? Это большая сумма, — спросил я Иру, устроившись поудобней у ее ног.

— Была бы сумма, а что делать, всегда найдется.

— Ведь что-то ты все-таки планировала?

— Теперь не знаю. Раньше думала, с этим проблем не будет. Планы, конечно, были, но сейчас они все кажутся такими глупыми и наивными. Детский сад какой-то. Даже говорить о них не хочу.

— Ну, опиши хоть в общих чертах.