Игры Демонят

— Я слегка отвариваю кусочки утки на пару. Лучше нарезать продолговатыми ломтями против волокон. Потом обжариваю с овощами и соусом до золотистой корочки и даю остыть. Да! В последний момент жарки, вылей в смесь яйцо и хорошенько размешай. Так начинка получится одновременно более густой и нежной. После чего уже выкладываю слоями на слоеное тесто, — жестикулировал мужчина, эмоционально рассказывая процесс готовки. — Кстати, когда пирог подрумянится и станет хрустящим, достань его из формы…

Он подскочил со стула, показывая наглядно с помощью двух тарелок, как это делать. Я уставилась на его мускулатуру и сразу же отказалась от повтора подобного трюка в домашних условиях. С этим действием мне разве что Аск мог помочь.

Олесь перевернул воображаемый пирог на плоскую тарелку.

— А затем отправляешь снова в духовку на десять минут, чтобы нижние коржи тоже подрумянились.

— Вы живых уток покупаете? Или уже потрошеных? — Рилла также заинтересовалась, как и я.

Вея и другие девочки делали нам лица, что пора закругляться.

— Обычно прошу забить при мне на рынке. И забираю целенькую. Ждать, пока кровь стечет недолго, но так я могу контролировать время созревания мяса и его свежесть. Как-то подумывал сам держать птицу, но с этим оказалось много мороки.

Кажется, я поняла, почему Вея сидит с таким обреченным видом. Ее папа сел на любимого коня и теперь увлеченно рассказывал подробности готовки.

— Кстати! Ты при какой температуре шпаришь птицу?

— Сую в кипяток, — удивилась вопросу Рилла. — И обдираю горяченьким.

— Этого не стоит делать. Лучше всего, чтобы температура была в пределах шестидесяти градусов. И ни в коем случае не совать тушку под холодную воду. Так перья лучше отходят, а шкурка остается целая и не поврежденная. Потом уже можно приступать к нутровке.

Он бросил на меня взгляд. Я внимательно его слушала с открытым ртом.

— А ты не очень впечатлительная, как для городской маленькой девочки, — заметил он с улыбкой.

— Мои родители считают, что оберегать ребенка от правды жизни, значит: давать ложное представление об окружающем мире и усложнять дальнейшую жизнь, — ответила я равнодушным тоном. — Знаете эти срочные репортажи-вставки с террористами и преступлениями? Когда родителям дают время увести детей от экранов.

— Я не смотрю прямые трансляции. Читаю новости в виде статей.

На что я нахмурилась.

— На имперских каналах программу или фильм могут прервать срочным репортажем с места событий, — пояснила за меня Вея. — Это может быть как катаклизм в каком-то регионе, так и банальное задержание преступников. Империя так информирует жителей о том, что органы правопорядка и спасательные службы не сидят сложа руки.

— Я думала это что-то вроде сигнала. Ну, вдруг, это происходит на соседней улице. А мы сидим и ничего не знаем, — добавила Рилла.

— Ну, и это тоже может быть.

Олесь сидел с чуть приоткрытым ртом, внимательно нас слушая.

— Так вот, если в трансляции возможны кровь-кишки, то родителям дают предупреждение и время, чтобы отвести ребенка подальше или переключить канал, — продолжила я. — Мои никогда этого не делали. Но и не держали — спасибо им за это. Обычно я убегала к брату, если совсем гадость показывали.

— Вот как, — кивнул Олесь.

— А я в шесть лет свою первую курицу забила, — воодушевленным голосом сказала Анжелла. — Брат надо мной подшутил и сказал, что если я не забью птицу на ужин, голодной останется вся семья. Со взрослой курицей я тогда еще не могла совладать. Эти твари за одно движение когтями распаривают кожу и больно бьют крыльями. Поэтому схватила первого попавшегося цыпленка и минут пять пилила ему тупыми ножницами шею. Он потом еще несколько минут с отрезанной башкой бегал, заливая двор кровью. Я его даже в таком состоянии догнать не могла.

Она смеялась с собственной травмирующей истории детства, как и все окружающие. Только я и маленькая Леся сидели с постными лицами.

— Кирюха, конечно получил по шее за такие шутки. Но зато мама сварила вкусный суп с тощим цыпленком яичной породы. Там даже мяса почти не было. Одни кости, шкура да сухожилия. Зато печенка досталась мне, как главной добытчице.

Олесь уже вытирал слезы от смеха, как и сама Анжелла.

— Представляю, что было бы, если бы он сказал тебе индюка завалить, — заметила Рилла.

— Меня бы в закрытом гробу хоронили, — сказала сквозь смех Анжелла.

Ее шутка вызвала новый приступ хохота.

Я смущенно потупилась в пустую тарелку. Неприятно не понимать, о чем говорят окружающие люди.

Рилла сжалилась надо мною и пояснила:

— Домашняя птица только выглядит безобидной и милой, на самом деле это крылатые ужасы нашего детства. Моего и Анжеллиного, так точно. Все, даже маленькие желтые цыплята, больно клюются. Взрослая птица может применить удар крылом или когтями и ваншотнуть тебя, как какого-то нуба. У меня в детстве даже кровный враг-гусак был — предводитель стаи. До крови кусался, если я мимо неосторожно проходила. А индюки — это настоящие демоны на ножках. Они своих самок до смерти могут зажарить. Маленькие дети им на один зуб.

Я покрылась румянцем от этого короткого эпоса о мире домашних животных.