Игры для мужчин среднего возраста

Больше пока никто не подходил, хотя славы хотелось по-прежнему. Да и любви тоже.

Он привычно рассматривал в толпе особей противоположного пола и каждый раз радовался, находя замечательные лица и чудесные фигурки.

Но — увы: интерес этот был, к сожалению, в основном платонический.

— Ефим, нас первыми сажать будут, — сказал неожиданно подошедший Док. В его огромной лапе весело смотрелось мороженое на палочке, которое Док старательно облизывал со всех сторон, следя, чтоб не капало.

— Типун тебе на язык, — поправил его любивший точность Береславский. — Не сажать, а пускать на борт.

— Вот ведь нервные какие бизнесмены пошли, — понимающе ухмыльнулся Док. — Сложная все-таки у вас работа.

— Да уж, это тебе не в кишках ковыряться, — согласился заслуженный рекламист, и, довольные обществом друг друга, мужики начали потихоньку продвигаться к трапу.

Минут через двадцать все были на борту. Хлипкий матросик на берегу снял с кнехта петлю здоровенного каната, отпустив кораблик на волю. «Москвич» по этому поводу радостно гуднул и начал понемногу протискивать свое тельце между причалом и вторым, уже успевшим отойти, катером.

— А наш, похоже, первым пойдет, — удовлетворенно отметил Ефим.

— Точно, — согласился Док.

Ну, казалось бы, какая разница, какой катерок пойдет первым? Но только не для Дока и Береславского. Нет, неспроста эти граждане нашли друг друга.

Катера еще не успели выйти на иртышский фарватер, как на борту началась отменная гулянка. Ничего, что местный репродуктор наяривал попсу хрипло. Зато громко. И рекламная молодежь не заставила себя ждать: танцы на палубе начались практически немедленно, причем не вполне бальные.

Особо круто давал жару мужчина в костюме, что сильно выделялось на фоне маек, не скрывавших пупков, и топиков, вообще мало чего скрывавших.

Он танцевал так, как будто делал это в последний раз, — неистово и самозабвенно, и даже широкий пиджак не скрывал мощные круговые движения его бедер. Вокруг него, как привязанные невидимой ниточкой, отплясывали три симпатичные стройненькие омички.

— Жестко мужик жжет! — восхитился Береславский. Несомненным его достоинством было умение радоваться успехам других.

Кроме того, это было явным дежавю. Он уже видел аналогичную картину лет двадцать пять назад, на уборке урожая в совхозе «Светлый путь» Белоомутского района Московской области. Там, прямо на ровном зеленом берегу Оки, точнее на заливном лугу, здоровенный черный бычара плясал с тремя молоденькими черно-белой раскраски телочками, и те буквально визжали от счастья.

Ну пусть не плясал. И пусть не визжали. Но тема угадывалась сразу.

— Это да, отменно пляшет, — признал Док, смахивая с усов пену от халявного пива. — Ох, хорошо — холодненькое!

— А тебе слабо так сплясать? — поинтересовался Ефим.

— Мелко, — отбросил идею Док.

— А что не мелко?

— А вот с моста прыгнуть, — показал недопитой бутылкой на объект собеседник. Кораблик как раз проплывал под серой клепаной махиной железнодорожного моста.

— А ты б смог?

— Несомненно, — ответил как-то враз протрезвевший Док. — Если жизнь заставит…

Это тоже было по-нашему, по-индейски.

Неспортивный Ефим, пожизненно увиливавший от всего, что могло бы нарастить ему мускулы или доставить физическую боль, по сути, в любой момент был готов к приключениям самого разного рода, если, конечно, отступить от них не позволяли обстоятельства либо уязвленное самолюбие (которое по прошествии лет Береславский опять-таки считал обстоятельством).

— Как наш бухгалтер пляшет, а? — гордо сказала подошедшая директриса крупного омского агентства.

— Так он еще и бухгалтер! — восхитился Док.

Ефиму стало почему-то обидно за своего бухгалтера.

— А зато наш однажды четверых убил[1], — не вполне уместно похвастался он.

— Не люблю охотников. Ходят и разоряют чужие гнезда, — отвергла Ефимову похвальбу директриса.

— А он не ходил никуда, — гнул свое уязвленный москвич. — Они сами пришли.

Но рекламистка-гринписовка уже отходила к какой-то своей знакомой.

— Не факт, что про это надо всем рассказывать, — мудро заметил ранее посвященный в эту историю Док, ловко открывая вторую бутылку. — Да, и в самом деле, — согласился Ефим. Просто ему очень хотелось общаться, а подходящего объекта все не находилось. — Пойду поброжу по кораблю, — сказал он Доку и пошел внутрь, оставив собеседника наедине с солнцем, ветром и пивом.

Внутри корабля все было так же, как и снаружи. Разве что исчезли солнце и ветер. Но что касается хриплой попсы — недостатка не было, а запах пива, не разбавляемый речным эфиром, был даже куда как гуще.

Ефим прошелся вдоль рядов кресел-диванов, ни на ком не остановив взор. Там, где сидели симпатичные омички, не было свободных мест, а где были места, омички не были симпатичными.

«Вот такая фигня вечно», — только подумал Ефим, как женщина, сидевшая в одиночестве у большого окна, повернулась к нему и приветливо спросила:

— А вы в первый раз в Омске?

«Очень даже симпатичная женщина», — подумал Береславский. Как же славно, что рекламная известность решает многие проблемы коммуникаций.