Игры для мужчин среднего возраста

Наверное, мысли все-таки отразились на его добром лице, потому что первое, что сделал Скрепер, сойдя на твердую землю, — наставил на Береславского уже перезаряженный пистолет и сказал:

— Даже не думай.

— А я и не думаю, — успокоил его профессор. — Мы же партнеры.

Потом Скрепер, не выпуская людей из поля зрения, подошел к старинному черному телефону без диска и вырвал из него шнур. Потом забрал у присутствующих мобильные телефоны и выбросил их вниз.

Затем Док его перевязал — невскрытый бинт оказался у профессионала в кармане пиджака, — причем во время процедуры Скрепер пистолета не опускал. Даже быстрый Самурай ничего не мог сделать, потому что пуля летит еще быстрее.

— Ладно, я поехал, — наконец сказал Скрепов, седлая тележку. — Береги себя. И не делай глупостей, хорошо? — сказал он Ефиму. — Партнер… — бросил Скрепер сквозь зубы, отъезжая.

Глава 29 Трасса Красноярск — Иркутск, 29 июля Бакланы, стрижи и докторский чемоданчик

Дорога до Иркутска тоже не была короткой, тем более что все-таки этот бросок, а не предыдущий, оказался самым длинным перегоном пробега. А может, начала сказываться усталость — проехали больше чем полстраны, почти не вылезая из машины. В отличие от начальства, которое то улетало по своим делам в Москву — и не только в Москву, — то возвращалось обратно. Пролетарии же — я, Сашка-механик, Женя-фотограф и два профессиональных водителя — отпусков не имели. Справедливости ради надо отметить, что и Береславский всю дорогу катил с нами, с плебсом.

Короче, я действительно немного устал.

А может, и не усталость это вовсе. А просто мой возраст сказывается. Конечно, мужик-то я еще ого-го (хотя что это я: такие тексты более органичны для все того же Береславского), но моторчик начал пошаливать. И образование не позволяет этого не понимать…

Впрочем, с другой стороны, разве это не я совсем недавно бегал по берегу, загоняя начиненный взрывчаткой катер под нехорошего, хотя и авторитетного человека?

Диву даюсь, как вспоминаю. Как будто не со мной было.

А продолжение на фуникулере?

Нет, такой романтики мне не надо. Да куда ж деваться с подводной лодки?

— Док, чего ты там приуныл? — это уже вышеупомянутый Береславский. Смотрит на меня искоса. Раньше-то ему удобнее было за мной подглядывать в зеркальце, когда я сзади ехал.

Но теперь задняя плацкарта оккупирована нашими голубками. Там, похоже, настоящая любовь.

— А чего радоваться? — вопросом ответил я. И так все не супер, а еще две банды на хвосте.

— А тот чувак на канатке плохо выглядел, да, Док? — В третий раз уже он меня об этом спрашивает. Очень ему хочется, чтоб бандитов стало меньше без его вмешательства.

— Это ни о чем не говорит, — бурчу я. — Иной раз такой румяный мужчинка — а в гробу.

— Веселый ты парень, Док, — в третий раз расстроился Ефим. — Умеешь поддержать товарища.

— Тебя вообще скоро хрен поддержишь, — не выдержал я. — Два завтрака — в одну морду. А обещал с сегодняшнего утра — на диету.

— Мало ли что я кому обещал, — объяснил мне наш предводитель.

По крайней мере честно.

— Док, а у тебя мечта есть? — не отставал от меня прилипчивый рекламист. Хотя, если бы отстал, стало бы еще тоскливее.

— Есть, — честно ответил я.

Свою мечту я увидел вчера вечером в выставочном центре. Часть красноярских рекламистов все же одумалась и сама пригласила москвичей на деловой ужин в их выставочный центр. Нас тоже прихватили с собой.

Все это было не особенно интересно, но на первом этаже — гульбище устроили на втором — в закрытых стеклянных витринах остались несколько экспонатов от проходившей здесь же выставки медицинской техники.

Я онемел, лишь его увидев.

Объемистый чемоданчик серебристого металла имел не только кучу замочков и ручек для переноски, но даже закрытый резинкой выход для подключения внешнего электропитания. Примерно четверть объема под верхней крышкой была занята чем-то электронным, что тоже следовало бы разглядеть подробнее.

Но три оставшиеся четверти буквально не давали мне оторвать глаз. Там в углублениях, выдавленных в специальном пористом материале, отсвечивали нержавейкой хирургические инструменты одной хорошо известной мне фирмы. Когда я работал в Ираке, я оперировал именно ими.

Черт, кто-нибудь может объяснить мне, почему в Ираке такое есть, а у нас — нет? Неужто нефтедоллары чем-то друг от друга отличаются?

Я стоял, как мальчишка, уткнувший нос в витрину магазина игрушек. Все наши уже прошли наверх, а я все никак не мог отлипнуть от стекла.

— Жуть какая, — раздался рядом знакомый голос. Значит, не все ушли наверх. Кое-кто не торопится, уверенно, но неспешно влача свое пузо. — Док, а правда, что среди хирургов шестьдесят семь процентов — садисты?

Ну что этот человек еще может спросить?

— Неправда, — ответил я. — Шестьдесят семь — это среди стоматологов. Среди хирургов — семьдесят четыре.

— Понял, — ответил Береславский. — А ты что, и впрямь фанатеешь от всех этих крючков?