Игры двуликих

Через минуту Харон стоял рядом – сунул пистолет ему в рот и так, будто на поводке, привел к джипу. Настя опустила окно:

– Готов беседовать? – Рома часто закивал – Хорошо!

Димка вытащил ствол из его рта, спокойно убрал за пояс и сел за руль.

– Кого вы ищете? – хозяин водил кончиком языка по обожжённым горячей сталью губам.

– Молодой человек, около тридцати… предположительно, образованный – правильно говорит; возможно, хорошо одевается… – по сути, вот вся информация, которой они располагали: Звонарев подумал, что похожих людей здесь может останавливаться…

– Понял, о ком речь – хозяин покивал – приезжает по средам, вроде по пути куда-то… Как зовут, не знаю, но всегда хорошие чаевые оставляет.

– А сегодня у нас… – Настя глянула на маленькие золотые часы – среда! Во сколько обычно бывает?

– По-разному – мужик развел руками – Как едет, так заходит…

– И не знаешь, кто он, что?

– Да я, по сути, с ним и не разговаривал – приедет, кивнет – вот тебе и привет-пока…

– Ясно. Ладно, иди.

Рома, сгорбившись, поплелся обратно и плюхнулся на стул, с ненавистью глянув на миску с черешней: Харон умел отбить аппетит.

– Ждать не будем – Настя закурила тонкий "Парламент", выпустила струйку дыма – Бойцы увидят, проследят… А там будем думать – когда поймем, с кем имеем дело. Так? – она посмотрела назад, где, нахохлившись, сидел капитан.

Звонарев, снова оказавшийся участником бандитского террора, злился. Что бы ни делал, какими бы методами не работал – все равно все сводилось к стрельбе, страху, угрозам… И убийствам, но об этом думать не хотелось вовсе. Теперь вот Рома – толстенький хозяин кафе, жрущий черешню и подпортивший, скорее всего, шорты – он вообще ни при чем! – подумаешь, ездит к нему кто-то обедать: так на то он и держит кафе! Стреляли, засунули пистолет в рот… капитан чувствовал внутри скользкое, как гной, отвращение – в кого ты превратился, Саша? В кого – и ради чего?

– Ты спишь, что ли? – Настя легонько толкнула его в плечо.

– Задумался. О чем спросила?

– Да не актуально – она хмыкнула – Поехали, Харон.

– Настя… – капитан задумчиво глядел ей в затылок – скажи, зачем ты сама ездишь? Ну, с Юсупом… теперь вот… это же «палево»: владеешь кучей народа, и подставляешься.

Девушка повернулась, несколько секунд молчала:

– Командир не должен прятаться за спины бойцов, иначе какое ему уважение? Плевок такому командиру цена… а я стою дороже! – ее глаза хищно блеснули.

"Ленд Крузер", подняв желтое облачко пыли, оставил позади несчастного Рому, его кафе, изрытую пулями землю… Почти сразу остановился – Димка быстро вылез и подошел к серой неприметной "Хонде". Бросив пару слов, вернулся – и машина без остановок понеслась в город.

* * *

Настя приехала на следующий день, утром, в коротком бежевом платье и с воздушным платочком на голых плечах. Выглядела уставшей и недовольной. С порога рыкнула на Харона – без повода, просто так – угрюмо посмотрела на Звонарева:

– Спишь?

Капитан действительно едва проснулся и сладко потягивался. Жара еще не мучила город, от кондиционера приятно веяло прохладой, пахли маленькие, неизвестные цветы на подоконнике – синие, с желтым ободком по краям. Телевизор, оставленный на ночь, беззвучно показывал новости: диктор напоминал толстую, румяную рыбу, беззвучно открывающую рот.

– Случилось чего? – Звонарев соскочил с дивана.

– Сложности… – Настя бросила оценивающий взгляд – нашли паренька.

– Это ж хорошо… или нет? – капитан, внутренне краснея, специально напрягал мышцы, чтоб выглядеть рельефно – Можем работать.

– Хорошо – да не очень: служит паренек одному нехорошему человеку. Опасному.

– Назар?

– Нет, другой – Настя отвернулась, и капитан смог выдохнуть – про Хорошевского слышал?

Звонарев, конечно, слышал, как и все остальные в городе. Михаил Хорошевский – предприниматель, щедрый даритель и милый человек на публике; жесткий, беспринципный, способный на любые поступки – в жизни. Связываться с ним не хотели даже бандиты – себе дороже – но Палач, как прозвали его за глаза, все равно искал и находил лазейки, вырывая добычу у других дельцов: вырывал часто с кровью, ничуть не заботясь о нравственности и элементарной этике.

– Этому что понадобилось? Тоже архив? – Звонарев мрачно уставился на проснувшееся солнце.

– Скорее всего – Настя закурила – Может, он там есть, а может, хочет с помощью бумажек влиять на других… Как бы там ни было, Хорошевский «при делах», но допросить, сам понимаешь…

Дом Хорошевского напоминал крепость – огороженный двухметровыми бетонными плитами, через каждые пять метров камеры, по верху идет "Егоза" под током – такая острая, что легко можно резать кожу… Плюс – десяток вооруженных бойцов, собаки и кнопка экстренного вызова: нажал – через пять минут будет подмога. Все это мигом пронеслось у капитана в голове – однажды бизнесмена хотели «брать», изучили подходы, возможные опасности… но пришел приказ – оттуда! – не трогать. Разумеется, не тронули, хотя Звонареву очень хотелось глянуть на Палача сквозь решетку.

– А что человек? С ним можно поговорить?

– Думаю, да… Но не тебе.

– Это почему? – Звонарев поднял бровь.