Игры двуликих

– Тебе не все равно? – Харон убрал приспособления в пакет – Лежи, отдыхай. Настя занята, но сказала, как освободится, сразу сюда.

– Попить нальешь?

Димка вышел на кухню: Звонарев вытащил ампулу – никаких надписей, простая стекляшка с продолговатым горлышком.

– Покоя не дает? – Харон, стоявший на пороге, насмешливо улыбнулся: капитан не понял, что удивило больше – нежелание говорить название лекарства, или первая за их знакомство улыбка на мертвом лице.

– Вроде того… – он откинулся назад, глубоко вздохнул: боль понемногу уходила – Не скажешь?

– Лекарство врач дал, названия не знаю… добавка – героин. Для скорости.

Звонарев побледнел.

– Не бойся – Димка хмыкнул – мало совсем.

– Нисколько не надо!

– Как знаешь. Я сюда добавил – Харон поставил чашку, придвинул столик ближе к дивану – другие ампулы чистые. Легче?

Капитан неохотно кивнул.

Димка постоял еще минуту и ушел на кухню: в нагретом воздухе пахло кофе.

Наркотики оказали странное действие – Звонарев прикрыл глаза и начал думать о хорошем… только о хорошем… хотелось всех простить… и улыбаться… и хотелось оказаться в цирке, посмотреть на клоунов – они смешные… и еще там классные панды – черно-белые плюшевые мишки, флегматично жрущие тростник на пальмах… надо завести одну панду дома и играть с ней… Сколько мыслей… Сколько мыслей! Их всегда столько было?… Приятно тонуть в них – пошли все!… У меня есть мысли…

– Саша – Кто-то тряс его за плечо. Капитан морщился, не хотел открывать глаза: сквозь сон жужжали пчелами голоса:

– Ты чего вколол, придурок? – Настя. Милая, добрая, нежная… убийца. Забавно…

– «Белого» сварил, в лекарство, иначе бы «кони двинул» – Харон огрызается… сколько же раз его пытались убить за последние дни? Два, три раза? Больше?

– Как он с матерью говорить будет, идиот? Что она увидит?

«Стоп! Собраться! Мать? Она привезла маму?» – Звонарев тряхнул головой, с трудом открыл глаза. Картинка бегала, съезжала в разные стороны, но становилась все четче. Собравшись с силами, он встал – голова закружилась: капитан быстро прошел в ванную. Сунул голову под струю ледяной воды и держал, пока тело не заломило.

Отфыркиваясь, он вернулся в комнату.

Настя сидела в кресле, закинув ногу на ногу, Харон стоял возле двери.

– Ты как? – девушка встала, участливо заглянула в глаза – Я не знала, что этот дебил учудит с лекарством…

Димка, буркнув под нос, ушел на кухню.

– Ты говорила о маме? – сознание прояснилось, и снова наступало чувство разбитости… Звонарев не хотел, чтобы мать видела его в таком состоянии.

– Да, в машине ждет. Я хотела убедиться, что ты в порядке.

– Зови ее, она, наверное, издергалась вся! – капитан легонько подтолкнул девушку к двери.

Сам уселся в кресло и попытался изобразить улыбку… искренне надеялся, что получилось, хотя скорбное лицо заглянувшего Харона говорило об обратном.

– Санечка! – мать ураганом влетела в квартиру – Ой, что с лицом? А у нас – беда… Да ты, наверное… А почему голова разбита – дай посмотрю… ой, какой синячина…

Она была везде, со всех сторон – казалось, будто не одна маленькая женщина, а, по меньшей мере, десяток, ощупывают, обнимают, целуют…

– Мам, да все нормально… – капитан попытался задержать ее на одном месте – Царапины. Сядь! – хотел предложить кофе, но передумал – Давай, я тебе чай сделаю.

– Сделает он! – Катерина Дмитриевна всплеснула руками – Ложись немедленно! – она принялась поправлять белье – а то я чая не пила, больного сына погоню!

– Я сделаю – Настя, с улыбкой наблюдавшая за сценой, вышла на кухню.

– Красавица! – мать немедленно повернулась и озорно подмигнула – Умница! Похитила меня! – женщина рассмеялась – «топтуны» и чухнуть не успели, а я тю-тю!

– Ну, у тебя и выражения! «Топтуны», «чухнуть»… где берешь? – Звонарев устроился на диване, позволив подоткнуть простынь.

– Книги, сынок – она пожала плечами – вечный источник знаний… иногда полезных.

– Ты сказала, похитили? Как?

– Как в кино – мать присела на краешек, поправила волосы – я в магазин пошла. Ну, твоих-то сразу определила – они на серой такой машине постоянно ездили, и еще один ходил пешком. Так вот – иду, они за мной: и вдруг двое на дорогу выбегают, прямо перед их машиной, и давай друг друга колотить. Я дальше иду – чего мне чужая драка, будто тебя в детстве не видела! ага… Да, а тот, который пешком, все равно идет. Я в магазин заходила – к нему парень подошел, небольшой такой, тощий даже – и ка-ак даст ему! Сразу с ног сбил. А мне навстречу здоровый, и толкает – пойдем, говорит, со мной. Я упираюсь, а он толкает и толкает… – Катерина Дмитриевна неожиданно рассмеялась – я ему в нос стукнула, сумкой. Разбила. Наверное, терпение его лопнуло – поднял меня и вынес на улицу. А там и машина дорогая, и девушка эта, на заднем сиденье… Объяснила все! Я парню тому варенье дать обещала, домашнее – неудобно…

– Боевая у тебя мама – улыбнулась Настя, ставя поднос с тремя дымящимися чашками – Араба на ринге трое победить не могут, а женщина нос разбила. Всю дорогу смеялись.

– Понятно… – капитан отхлебнул крепкий чай – Что теперь?