Игры гормонов. Как гормоны движут нашими желаниями, определяют наши отношения с людьми, влияют на наш выбор и делают нас мудрее

Кроме предубеждений, есть и другая причина, объясняющая, почему самок животных не использовали в качестве объекта исследований. Из практических соображений большинство ученых не хотят вносить в свои эксперименты дополнительные переменные, а гормональный цикл самок добавляет дополнительный “шум”, усложняющий выявление четких зависимостей. В 1923 году было опубликовано исследование, в котором говорилось, что в период течки, когда есть вероятность забеременеть, самки крыс чаще бегают в тренировочном колесе{12}. Это исследование, выполненное почти 100 лет назад, подкрепляло идею, просуществовавшую до наших дней: наличие гормонального цикла у особей женского пола приводит к гораздо более сильным вариациям поведения, чем у самцов. Кому захочется с этим возиться?

Когда исследователь пытается экспериментальным путем установить причину и следствие, вариабельность действительно является помехой. Вспомните школьные уроки биологии у мисс Даниельсон, когда вам и всем вашим одноклассникам выдавали высохшую горошину, которую нужно было поместить в картонный стаканчик с землей, а затем описать скорость роста маленького растения в зависимости от того, поставили вы его на окно или на полку в гардеробе. Мисс Даниельсон всем выдавала горошину и стаканчик с землей. Никто не получал семечко подсолнуха и удобрения. Контроли были очевидными. Другими словами, не было никаких дополнительных переменных.

Для ученых бегающая в колесе беспокойная крыса в течке служила доказательством того, что особи женского пола в качестве объекта исследований вносят дополнительные флуктуации, которые могут усложнять интерпретацию результатов тщательно контролируемого эксперимента. Особи женского пола в период течки были “слишком непредсказуемы”, так что исследователи решили, что для успешной постановки эксперимента лучше использовать только особей мужского пола с более прогнозируемым поведением. И такая ситуация сохранялась на протяжении многих десятилетий, так что особи мужского пола преобладали в лаборатории в нескольких ипостасях. По данным исследования 2009 года соотношение самцов и самок лабораторных животных составляло 3,7:1 в психологии, 5:1 в фармакологии и 5,5:1 в нейробиологии. Это нехорошая статистика, если вы пытаетесь установить, почему какое-то обезболивающее средство действует на мужчин, но не действует на женщин. И особенно это плохо, если вы женщина и у вас что-то болит.

Некоторые ученые не соглашаются с пересмотренными NIH правилами подачи грантов, указывая, что в каких-то исследованиях в ходе лабораторных экспериментов не выявлено различий в реакции женских и мужских особей (или клеток), или, напротив, что такой выбор делается намеренно, поскольку позволяет углубить эксперимент и подчеркнуть различия между полами. Возможно, в некоторых ситуациях это справедливо, но факт остается фактом: существует множество физиологических и психологических состояний, которые следует изучать на женщинах, таких как депрессия или нарушение половой функции, поскольку они могут чаще возникать у женщин, чем у мужчин. И наука не продвинется вперед и не поможет женщинам, если в исследованиях – от экспериментов на животных до клинических испытаний – не будут участвовать особи женского пола.

Профессор интегративной биологии и психологии из Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе (UCLA) Артур П. Арнольд специализируется на исследованиях биологических различий между полами. Он и руководитель его диссертации Фернандо Ноттбом первыми открыли значительные половые различия в специфических нейронных сетях мозга певчих птиц. (Обычно самцы птиц исполняют более сложные мелодии, чем самки, что позволяет им конкурировать с другими самцами и привлекать партнершу. Арнольд и Ноттбон обнаружили, что кластер клеток, отвечающий за пение, у самцов в пять или шесть раз крупнее, чем у самок.) Арнольд цитирует исследование, в котором показано, как половые различия могут способствовать или препятствовать развитию заболевания в различных системах организма, и полагает, что необходимо включать в исследования больше женщин, что соответствует рекомендациям NIH. Но Арнольду пришлось столкнуться с теми же возражениями, о которых я упомянула выше: существует мнение, что, высвечивая биологические различия между особями мужского и женского пола, как он сделал в своей работе, мы ставим под сомнение способность женщин достичь равенства с мужчинами.

Арнольд называет эту точку зрения “излишне феминистической” и полагает, что она не помогает, а вредит женщинам. Половые различия в чувствительности к заболеваниям доказывают, что отрицание биологических различий между полами замедляет прогресс в развитии медицины для женщин. Аналогичным образом, из моих результатов следует, что отрицание этих различий ограничивает наше понимание женской сексуальности (и, возможно, интимной жизни в более широком плане), а также здоровья женщин.