Игры кавалеров

Раздался оглушительный треск, и с головы оторопевшего Соболева слетел кивер, насквозь простреленный пулей. Шапка далеко отлетела, кувыркаясь по снежному насту и цепляясь сломанным пером.

— Тысяча чертей… — прошептал Ардов, не веря собственным глазам. — Ну и рохля, разрази меня гром…

Позади него раздался приглушенный вскрик. Графский сообщник обернулся — напротив стояла Татьяна, во все глаза глядя на переодетого гвардейца.

— Это… вы?

Ее рука непроизвольно комкала шубку, прямо под воротником. В том самом месте, где у смертельно якобы раненного разбойника в лесу текла кровь из груди, пронзенной шпагою графа Орлова, Татьяниного «спасителя».

«Тысяча чертей… разрази меня гром…»

Именно те слова, что девушка случайно расслышала из уст якобы смертельно раненного в лесу!

Увы, в том не было ничего удивительного. Ардов и вправду щеголял военной выправкой, но не гвардейца-кавалериста, а моряка. Ардов служил мичманом в гвардейском флотском экипаже, последние два года состоя в долгосрочном отпуску, якобы для поправки здоровья. На деле же примкнул к Орлову и его «кавалерам» в поисках богатой невесты, ибо на корабль ему обратного ходу не было — проигрался в карты и залез в корабельную офицерскую казну.

Он-то и сыграл роль раненого, а затем попросту прятался в лесу, дожидаясь, когда Орлов увезет из лесу «спасенную» им девушку. Густой клюквенный сок — излюбленное средство всяческих комедиантов, а мичман Ардов всегда имел склонность к лицедейству. Оттого он и играл в сценах притворных нападений на провинциальных дурочек раненых или даже убитых разбойников — роли наиболее драматические, с кровью и показными страданиями.

— Это… вы?

Оболенский с Олениным быстро переглянулись.

Владимир выхватил из рук замешкавшегося друга его пистолет. Холодное дуло «лепажа» теперь было нацелено на графа. Евгений же, воспользовавшись всеобщим замешательством, оттолкнул все еще удивленного Ардова, быстро вынул из седельных сумок его коня пару пистолетов и взял на прицел их хозяина.

Все случилось столь быстро и слаженно, — сказался уговор друзей, который они тщательно обсуждали до малейшей подробности минувшей ночью! — что Соболев с Ардовым не успели вымолвить и слова.

— Убирайтесь, господа, — приказал Оболенский гвардейцам. — Ваш граф — бесчестный человек и преступник. У меня имеются тому прямые доказательства, которые я при желании могу и огласить. И заберите с собою ротмистра Башкирцева. Иначе поплатитесь жизнью. Вы уже имели случай убедиться — когда я того хочу, я не знаю промаха!

Под дулами трех пистолетов — а что еще оставалось делать! — Соболев с Ардовым попятились в чащу леса.

— Позволите забрать коня? — развязным тоном спросил поручик.

— Валяйте, — кивнул Владимир.

— Неужто вы полагаете стрелять в безоружных людей? — ухмыльнулся он. — У вас наши пистолеты!

— Если понадобится — рука не дрогнет, — пообещал Оболенский. И они с Евгением оба покачали оружием, демонстрируя свою решимость.

Видимо, это была просто военная уловка, или же граф просто решил воспользоваться удобной минутой.

В следующее мгновение Орлов сделал быстрое, неуловимое движение.

Оленин без всяких размышлений выпалил. Однако граф, резкое нырнув плечом вниз и в сторону, мастерски ушел из-под выстрела — сказалась его незаурядная военная закалка. Пригнувшись, он подскочил к Татьяне, которая с помертвевшим лицом смотрела в ту пору на Оленина. В следующее мгновение граф уже крепко обхватил девушку за плечи, прикрывшись ею от второго пистолета Евгения, точно щитом.

— Мерзавец!..

Кажется, это слово выкрикнули сейчас все трое — Оленин, Оболенский и Ольга, не терявшая хладнокровия на протяжении всей стычки.

Татьяна же, вдруг очутившись в руках своего бывшего жениха, замерла, до конца не понимая, что же происходит на самом деле.

— Не советую вам стрелять, господин Оленин, — нехорошо усмехаясь, предупредил граф.

Его рука в кожаной перчатке теперь лежала на шее девушки, готовая в любую минуту сжать ее беззащитное горло; другая вцепилась ей в плечо точно коготь хищной птицы, схватившей робкую, пугливую лань. Татьяна затравленно смотрела прямо на Евгения остановившимися, круглыми от страха глазами.

Оленин же, без шапки, бледный как мел медленно поводил дулом пистолета на уровне графской головы. Но всякий раз Орлов уклонялся, оберегая собственный лоб от пули за головою девушки.

— Это… это бесчестно, милостивый государь! — выкрикнул, наконец, Оленин.

Даже Соболев, и тот озадаченно пробормотал:

— Позвольте, Орлов, это уж и впрямь — против всяких правил! Воевать с дамами?!

Граф в ответ лишь зло ухмыльнулся, точно говоря: в схватке за собственную жизнь все средства хороши, сударь!

Что оставалось делать? Злодей подвергал бедную девушку страшной опасности, поскольку ничего нет опаснее раненого зверя, загнанного в ловушку. И кто из охотников может знать, что на уме у волка, который не остановится ни перед чем ради того, чтобы спасти свою шкуру?!