Игры Людей

Ли презрительно хмыкнул. Ну да, в той драке с шестиногом еще кто кого завалил… Если бы не Лумис, Игрок, пожелавший остаться неизвестным, там принц Линнар и остался бы навек… да и остальные тоже.

Снова незнакомый взгляд. Но новый. Март посмотрел вопросительно: что, мол?

– Тебе правда не обидно? – очень тихо спросил Ли. Март покачал головой. Уже нет. Давно нет. Простолюдинов не берут в герои, им в лучшем случае полагается место где-то около: чужие мечи точить, лошадей стреноживать, а монстров благородные герои уничтожают. В одиночку. – Ты святой?

– Ага, – усмехнулся Март. – Что предлагаешь – поспорить? Начать доказывать, что никакой принц Линнар не мог с тем уродом справиться один, если даже Лумис не мог? Или что я в этом тоже поучаствовал?

– Нет. Не поверят. Это – не обидно? Без тебя ведь Лумис не узнал бы Бьянку.

– Узнал бы, – возразил Март. Нет, не святой. Просто удивительно, что делает молва – и что делают с молвой поэты. Сначала было обидно, а потом Март подумал: а ведь во всех легендах так. Нигде герой не может быть из простонародья. Принцы, короли, графья на худой конец, а если вдруг затешется где простолюдин, так к концу легенды непременно окажется, что к его мамаше какой из богов заглядывал вечерами. В аккурат за девять месяцев до его появления на свет.

Забавно: ученые люди даже совещания устраивали, чтоб выяснить, кто ж из богов участвовал в последней Игре. Громыхала, Вояка, Укрыватель? Стрельчиха или Красотуля? Что интересно, непосредственных участников Игры не спрашивали. Даже Ли… впрочем, откуда знать, интересовались ли мнением Берта… то есть короля Бертина.

А и зачем? Игроки не представлялись. А бога Лумиса в пантеоне нет. Как и Харта, и Бьянки, и тех, неизвестных, которые только наблюдали и тоже считали всех нарисованными. Создали нас, чтоб поиграть, да перестарались – мы закрепились, выжили и пригодились для очередной Игры. Или они всякий раз новый мир создают?

Об этом Март даже с Ли не говорил. Не хотелось, чтоб смеялся.

Хозяин таки нашел им работу. Сломал руку провожатый дамы, следовавшей то ли к мужу, то ли наоборот (очень уж трепетно она относилась к пострадавшему), а такой спутник скорее обуза. Пускаться же в путь одной – полная и совершенная глупость, потому как дама – дура и богатства своего скрывать не намеревалась даже в дороге. Целый день слуги меняли колеса ее кареты на полозья, она хлопотала возле раненого и на непрезентабельный вид одного из охранников не обратила внимания. Из полученного аванса Март рассчитался с хозяином, в очередной раз подивившись малой цене, подумал и все же спросил, с чего вдруг такая скидка. Тот молчал, и молчал долго, Март подумал было, что ответа так и не дождется, и уже повернулся к двери, как тот сказал:

– Иди, Март. Счастливого тебе пути.

Март растерялся, потому что имя произнесено было не просто так, а со значением. А он так давно не встречал никого, кто… нет, попадались давние знакомцы, звавшие их именно так, да ведь связи с легендами они не видели, посмеивались только: надо же, герои… После второй такой встречи Март начал представляться как Мартел, а Ли как раз никогда себя Линнаром не называл.

Вот Март и пошел, потому что слов никаких не находилось. Потому что он не герой легенд, потому что он охранник Мартел, а не лихой геройМарт, сподвижник короля Бертина, принца Линнара и Игрока, пожелавшего пока остаться неизвестным. Неуклюжего, растрепанного, не умеющего держать в руках оружие смертных и ездить верхом…

* * *

Путешествие выдалось трудным, но не лихие люди мешали, а погода, решившая отыграться за все теплые зимы. Вьюжило, и не сбиться с пути им позволило только невероятное чутье Ли. Хозяйка словно и не замечала, что охранники ее коченеют от холода. Она вообще едва их замечала, потому что все нянчилась с этим своим, а в карете ее даже жаровня была, маленькая, да ведь и места немного, согреться можно. А их насквозь продувало, так что на кучерском месте они сидели по очереди, один мерзнет, а второй на запятках греется, где ветер не достает. Март простудился, кашлять начал, а эта словно и не слышала, ну да ладно, не впервой. Ли кренился на порезанный бок, хотя и рана вроде не воспалилась, а все одно застудил, и это Марту не нравилось куда больше, чем собственный кашель. Правда, хозяйка не только расплатилась, как обещала, но добавила за скорость и отсутствие проблем. Будто это Март и Ли своим видом распугали всех разбойников, а не скверная погода. Да еще и этот, со сломанной рукой, от себя пять золотых добавил. «Не к добру», – мрачно возвестил Ли, взвешивая на руке свою долю. У Марта защемило сердце, но Ли, к удивлению, не отправился тотчас за бутылкой.

Они привычно сняли крохотную каморку под крышей, однако в большом городе и постоялые дворы были приличные, так что ниоткуда особенно не дуло, а труба, занимавшая чуть не треть комнаты, давала ощутимое тепло, хоть голым ходи.