Игры на острове

— Да, формы у нее внушительные, — пробормотала она, пока довольно полная леди, безостановочно беседуя с внимательно-предупредительным Клодом, поднималась вверх по главной лестнице.

— Держу пари — она разорит его задницу, — грубовато бросил Тэлли.

Нелл ничего не сказала. Она пыталась прийти в себя, с ужасом думая, что, если бы Клод только поманил ее мизинцем, она пошла бы за ним хоть на край света. Ленивая улыбка в его темно-карих глазах и горячее долгое рукопожатие превратили нижнюю часть ее тела в пудинг из манной крупы. Раскаленная докрасна кочерга? Смешно! Он был слишком соблазнителен, будь он проклят!

Никогда до этого в «Талиске» не было такого блестящего списка гостей. Кроме маркизы, в списке этого первого гала-вечера фигурировали Ротшильд, Гиннес и Вести, владелица нефтяных концернов, и несколько промышленников международного бизнеса, которых сопровождали разные партнеры и целые горы дорогих чемоданов. Большую часть второй половины дня вертолеты приземлялись почти беспрерывно, высаживая великих и знаменитых, и вскоре гостиница была заполнена людьми, имена которых не сходили с громких колонок светских сплетен. «Как будто здесь ожил журнал «Хелло!», — подумала Нелл. — Ох, Финелла, ты права: если все они прибыли с желанием потратиться, наши с тобой долги банкам будут погашены в течение вечера!»

Сознавая, что его репутация на этом показе в уик-энд может либо подняться, либо упасть, Калюм превзошел самого себя. На первый банкет были приготовлены филейчики из лесных грибов, нежная курица и консоме с эстрагоном; кнели из лосося с сушеными морскими водорослями[34]; седло оленя с кочанчиками молодой капусты, нашпигованной можжевеловыми ягодами, парафе Драмбуйе и, наконец, уникальный сыр Талиски, запеченный в овсяном тесте с местными яблоками и острые закуски с привкусом жареного с пряностями мяса омара. Когда подали грибы, Финелла продемонстрировала коллекцию в кофейных и кремовых тонах, к супу подошла гамма цвета корицы и табачных оттенков; персиковое и абрикосовое надела, когда подали лососину, а глубокие оттенки красного и багрового — с олениной. Образцы вечерней одежды зимнего белого цвета сопровождали сладкое и закуски, которые подали с резковатым солодовым виски. Следуя заботливым наставлениям Финеллы и Калюма, Нелл комментировала происходящее на подиуме, перемежая информацию об одежде с короткими замечаниями о меню, и при этом обнаружила, что удивительным образом те же самые слова можно применить и для одного, и для другого: одежда и блюда сходным образом были «красивыми, пикантными, сказочными, нежными, чувственными и шикарными», а также были «тщательно обработаны и украшены». Нелл впервые увидела, как легко при этом впасть в каламбурный треп Гордона Гриля.

Как и предполагала Финелла, Клод был не в силах устоять перед ее приглашением продемонстрировать некоторые фасоны для мужчин, и, когда она в самом конце показа шла по подиуму, одетая в обтягивающее черное платье, он сопровождал ее с такой горячей чувственностью, что далекая от ревности маркиза немедленно заказала это платье трех разных цветов, не понимая, что с ее довольно-таки обширными бедрами она будет выглядеть в обтягивающем платье не так, как выглядит в нем Финелла.

Пока подавали ликеры, мужчин развлекал калейдоскоп манекенщиц в тонком нижнем белье — специально проинструктированных делать все, что в их силах, чтобы отвлечь внимание мужской аудитории от числа заказов, делавшихся дамами. Все это время пальцы маркизы, с множеством колец, с красным маникюром, так откровенно гладили бедро Клода и с такой демонстрацией собственницы, что Нелл загорелась злорадным интересом, как это Клод мог попасться (за них в отместку!) в объятия этой стареющей нимфоманки? Однако потом она заметила, что несколько свитеров для джентльменов и чрезвычайно дорогая куртка-кардиган были добавлены к заказу маркизы на кашемир, так что, без сомнения, этот аудитор держал в бухгалтерских книгах дотошный баланс по статьям подаренных радостей и полученных подарков! Но к концу вечера и книга продаж Финеллы тоже была полна заказов, так что обе его экс-любовницы смогли даже почувствовать некоторую жалость к Клоду, который очевидным образом страдал от затянувшегося захвата его бедра когтями маркизы!