Игры на острове

Проезжая назад вдоль Лох-Ломонда, Тэлли заметил, что денек выдался просто отличный. Залив переливался, как корзинка с бриллиантами, временами темнея от теней густых облаков в чистейшем небе. Справа от залива возвышался над покрытыми лесом холмами Бен-Ломонд, так как залив сужался, направляясь на север, между пиками Бен-Луи и Бен-Мор, окруженных собратьями помельче. После деревень Краинларих и Тиндрам дорога разделилась, направляясь на севере к Рэннох-Муру и известному из сказок Глен-Коу, а на запад пошла в сторону Оубена и островов. Вскоре после поворота налево Тэлли свернул направо к вершине холма, и сразу же перед ним открылось все богатство захватывающих дух видов. Раньше, в течение нескольких месяцев, он проезжал по этой дороге много раз, но никогда прежде ему не доводилось увидеть красоты такого сочетания облаков и солнца. И у Тэлли даже возникло желание остановить машину на этом удачно расположенном месте обозрения.

Холмы и узкие долины тянулись далеко и широко под волнующейся картиной кучевых облаков, которые то медленно соединялись, то расходились, позволяя ярким косым солнечным лучам освещать то вересковые пустоши, то участки соснового леса внизу. Пятна золотого света разливались по местности, будто в огромной небесной дискотеке сказочные боги устраивали лазерное шоу. Тэлли подумал, что это напоминает «Судный День» в изображении художников эпохи Ренессанса, когда через облака с небесным сиянием протягивается рука Бога, чтобы вершить суд над всеми людьми… Тэлли долго просидел, глядя сквозь ветровое стекло, а облака тем временем медленно плыли по небу, то словно открывая окна для новых потоков солнечных лучей, то задергивая в них занавески.

— Большие шары огня[18], — пробормотал сам себе Тэлли, вернувшись к привычному выражению своих представлений. — И что бы там ни говорили, я уверен, эти боги хватили немного «экстази»[19].

Когда он проезжал деревню Салак, день близился к вечеру, Тэлли проголодался и устал, но его пугала перспектива проезда через стоянку путешественников. Он поймал на себе взгляды нескольких людей, собравшихся около бензоколонки и универмага с наглухо закрытыми дверями и витринами (местные жители строго чтили христианские правила). Людей из лагеря было легко узнать по их длинным волосам: у мужчин обычно связанным сзади в хвост, а у женщин — висящим непричесанными в совершенном беспорядке. «Странно, — подумал Тэлли, — при их образе жизни им бы больше подошли джинсы или шорты, а у них почти все женщины носят рубашки длиной до щиколотки, и своих дочерей одевают в балахоны огромных размеров. Видимо, среди этих бродяг без рода-племени правит грубая женственность, а не яростный феминизм».

Тэлли размышлял, не заехать ли ему в «Оссиан», но не был настроен на дарты или бильярд и (после видения Божественной Десницы на холмах) не чувствовал желания сидеть в дымном баре с кислым запахом. Увидев аккуратный современный дом рядом с хозяйственным магазином, Тэлли решил зайти туда.

— Ладно, а почему бы и нет? — спорил он сам с собой. — Чашка горячего чая из рук Флоры — это как раз то, что мне нужно.

В ответ на его звонок она осторожно открыла дверь и, казалось, была удивлена, но не недовольна. Смущенно улыбаясь, Флора провела гостя в уютную кухню — жилую комнату в задней части дома, из которой открывался чудесный вид на усыпанную дроком лужайку, спускающуюся к заливу. От угольной печи с духовкой шло приятное тепло, и на ней тихонько шумел чайник.

— Надеюсь, вы не возражаете, что я заскочил на минутку, — сказал Тэлли, приняв предложение занять удобное кресло из шотландской сосны на конце стола, стоящего посередине комнаты.

— Конечно, нет. Но я боялась, что это могут быть путешественники. Иногда они приходят сюда, пытаются нам что-нибудь продать. Мак говорит — ничего страшного, но… Не хотите ли чаю?

Флора возилась с заварным чайником и чайницей:

— Я как раз хотела выпить чайку. Я только что вернулась из Оубена.

— Конечно. — Тэлли вспомнил, что ему рассказывали о ее регулярных воскресных визитах. — Как ваш отец?

Казалось, Флора не заметила его неуклюжей формальности. Для нее это был вопрос человека с хорошими манерами.

— Неплохо. Стал немного повеселее. Он стал ужасно болезненным, когда уехал с Лисмора.

— Тяжело привыкать к новому образу жизни, — вставил Тэлли, с радостью отметив появление на столе щедро заполненных тарелок с песочным печеньем и рулетом с джемом.

— Это не потому, — отозвалась Флора из-за облака пара, поднявшегося, когда она наливала воду в заварной чайник. — Ему не по душе, что я замужем за Маком. Мой отец с ним и посейчас почти не разговаривает. — Флора принесла чайник на стол и села. Ее лицо разрумянилось от пара и смущения, но, казалось, в своем собственном доме она собой полностью владеет. Не было даже признака вчерашней стыдливой сдержанности.