Игры на раздевание

В день Х я всё-таки вижу их на причале в Марине Коал Харбор – у нашей яхты. Кай, облачённый в полосатую футболку, белые шорты и тёмную бейсболку, опираясь на трость, перетаскивает продукты из внедорожника Дженны на борт нашей общей когда-то яхты. Дженна крутится рядом, выхватывая из его рук коробки и щебеча обеспокоенностью, наверное, по поводу его травмированной ноги. Издалека не расслышать.

Смотреть на них больно - больнее, чем когда-либо, ведь теперь изменилось важное: раньше он был моим, а теперь стал её. Не сам ушёл, я отпустила… или толкнула.

Наверное, даже больнее, чем читать злополучное сообщение, датированное двадцатым марта текущего года.

Я стою у парапета набережной, возвышающейся на добрых десять метров над пристанью, и  наблюдаю за тем, как моё счастье вьёт гнездо своего будущего не со мной. Герда всё же оказалась на своём месте, добро победило зло, воздав должное справедливости. Разглядывая линии судьбы на своих мокрых ладонях, я думаю о том, что перерыв на ланч давно подошёл к концу и мне пора возвращаться. 

Не хочу на работу. Не хочу.

Но жизнь слишком редко бывает такой, как хочется, поэтому нам остаётся лишь двигаться дальше. Что я и делаю: шевелюсь, шаг за шагом передвигаю ноги в сторону автобусной остановки. Прислушиваюсь к пакостной боли мозоля, натёртого австралийской балеткой, и презрительно гоню мысль о сохранившемся в моей записной книжке номере телефона, обозначенного как «Ансель». Этот парень – перевёрнутая страница, часть жизни, которую никогда не забудешь, и всегда будешь мучиться от тянущего чувства «неправильности», задолжав, однако мужу благодарность за действительно редкий подарок. Ценный, как ни крути.

Только ничего ты не понял, Кай.

Вообще ничего! – хочется проорать на весь даунтаун.

Не нужны мне такие подарки! Никакие не нужны! Я ничего не хочу... Я никого не хочу… кроме тебя! Кроме тебя-ааа!

Нет, кое-чего всё-таки хочу: истошно так даже хочу, чтобы ты почувствовал меня! Оторвался от своей Герды и, взглянул на набережную и, отыскав среди десятков других мои глаза, послал бы всё к чёрту и рванул ко мне… чтобы обнять. Если б ты только знал, как же сильно хочется тебя обнять! Ощутить вокруг себя твои руки... Обволакивающее тепло и покой твоей груди…

Домой идти страшно – какие только мысли не лезут в голову, и оставаться с ними в одиночестве жутко. В супермаркете сталкиваюсь с Лейфом: интересно, с каких пор он стал делать покупки самостоятельно? Да ещё и в Бёрнаби?

- Викки, как ты?

- Нормально, спасибо.

- Ты так быстро пробежала мимо, - выжимает улыбку, - куда-то торопишься?

- Да.

Я смотрю то на свои носки, то на тележку с пачкой макарон и пучком свежей мяты, потому что глаза этого человека вызывают во мне смесь боли и отвращения. Именно отвращения, потому что его нежелание помочь после стольких лет дружбы… вернее того, что я считала «дружбой»,  вдавливает меня в липкую безнадёжность.

- Ты обещал позвонить, когда он объявится, - холодно предъявляю.

- Обещал, - кивает.

- Я их сегодня видела. Загружали яхту продуктами - наверное, собрались на остров на все выходные. В общем, и правильно - в летнем доме давно никого не было…

Лейф снова кивает, и теперь уже его взор устремлён в пол, стыдно либо неловко. Но он находит силы посмотреть мне в глаза:

- Викки, я помню, что обещал… но не всё так просто, пойми!

В тоне его голоса так много искренних сожалений, что внезапно меня осеняет догадка:

- Это он тебе запретил?

Лейф не отвечает, но все мои ответы в его глазах. А в моих - песок. Мелкий, скрипучий.

- Викки, если тебе что-нибудь нужно, просто дай мне знать, ладно?

- Ладно, - киваю и быстрым шагом несусь к выходу, - мне пора, прости!

- Викки, - кричит вдогонку, и когда я оборачиваюсь, гремит своим басом:  «Он любит тебя! Всегда помни!»

В вечернее время всякая боль имеет свойство усиливаться – это закон. Мне бы как-нибудь протянуть до трёх утра – рубеж, за которым всегда простирается «долина облегчения». Моё время ещё не пришло. Не пришло, я знаю. И помню.

Около восьми вечера мой телефон неожиданно высвечивает потерянное годы назад имя «Алла» – мне звонит мой любимый терапевт. И именно в этот момент я понимаю: «Бог всё-таки жив, и он обо мне тоже помнит».

- Я думала, ты живёшь в Нью-Йорке, - говорю ей, - и больше не занимаешься практикой…

- Так и есть, растворилась в семье! - смеётся. – Но по конференциям иногда всё же приходится ездить. Только вот прилетела и представляешь, меня должны были встретить, но… в общем, мне негде остановиться. Поможешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 46. Кай: «Аутистка»

Raury - God's Whisper

I won't compromise

I won't live a life

On my knees

You think I am nothing

I am nothing

You've got something coming

Something coming because

I hear God's whisper

Calling my name

It's in the wind

I am the savior

(Sing it again!)

Savior

Savior

(I can't hear you! What?)

Savior (What?)

Savior

Сможет ли близкий человек простить непростительное? Сможет, если ты дашь ему повод просить прощения самому.  Твоего прощения.