Игры небожителей

Молодой оперативник Илья Громов смотрел на молодую симпатичную женщину со смесью жалости и раздражения. Ей было страшно снова входить в это мрачное здание. Противно снова смотреть на полуразложившееся тело бывшего мужа. И это было понятно. Но с него ведь требуют результаты. Его сегодня, как последнего щегла, общипало начальство на утреннем совещании.

— У тебя целая компания подозреваемых, Громов! Тех, кому погибший мешал жить. Ты чего, совсем хватку потерял? Или после последнего своего успеха решил подремать на лаврах? Ты скажи, тебе в помощь людей отрядим, раз ты такой важный и занятый. Смирнов ничем не занят…

Работать со Смирновым Громов не хотел. Эта мелкая пакость уже несколько раз пыталась его подставить. Не удавалось, потому что у Громова интуиция была, будь здоров. И доверия к Смирнову никакого. А то давно бы уже погон лишился.

— Справлюсь, товарищ полковник, — уверенно пообещал Громов на утреннем совещании.

И как только оно закончилось, поехал по родственникам жертвы. Надо было додавить, надо было прижать этих баб к стенке. А где это лучше сделать? Правильно, там, где им хуже всего.

С сестрой не вышло. Та была на смене. Работала на режимном предприятии. Выдернуть ее оттуда было непросто. И Громов поехал за бывшей женой Сугробова. Привез. А она заходить отказалась наотрез. Побледнела до синевы, трясется, того и гляди расплачется. И жалко, и истерики ее достали.

— Значит, помогать следствию отказываетесь, гражданка Сугробова?

Громов свел брови и заиграл желваками, прекрасно зная, что вид у него при этом становился не сулящим никакого добра.

— Почему? Почему отказываюсь? Нет.

— Что нет?

Громов грубо оторвал ее руки от спинки деревянной скамьи и легонько подтолкнул, усаживая. Она с облегчением вытянула ноги, скрестив их в щиколотках. Красивые ноги, длинные, отметил Громов. Только почему-то с синяками на икрах и коленях. И босоножки старенькие, на одной застежка еле держится. Платье бесформенное какое-то, совершенно не красит ее. А она ведь молодая еще. Ей тридцати нет. Двадцать восемь лет, если точнее.

— Я не отказываюсь помогать следствию, Илья Иванович, — проговорила она.

Заметила его интерес к ее ногам и застеснялась. Подтянула ноги, накрыла ладонями колени.

— Только помочь не знаю чем. — Ее худенькие плечи нервно дернулись. — Я не видела его три с лишним месяца. И видеть не хотела. Он был… Он был чудовищем.

— Да? Странно. Его сестра другого мнения.

Громов не врал. Сестра Сугробова Вера на все лады нахваливала покойника. И умница, и талантище, и отлично учился в школе, и карьеру непременно бы сделал, не случись в его жизни этой страшной женщины — его жены.

— Она же способна любого, любого уничтожить! — навзрыд рыдала Вера три дня назад в его кабинете. — Она… Эта гадина! Она его убила!

Эксперты никаких выводов пока не сделали относительно того, кем было совершено убийство. Если установят, что на момент смерти Сугробов был пьян, то убить его не составило бы труда даже женщине. Молодой и хрупкой.

— Его сестра уверяет, что Александр был умным, талантливым.

— Умным, талантливым, — покивала Настя. — Чудовищем!

— Как такое возможно?

— Он хорошо учился в школе. Потом куда-то поступил. Бросил. Снова поступил. Даже не знаю, окончил ли он что-то. Уверял в один голос с Веркой, что диплом есть о высшем образовании. Я лично не видела ничего такого. Не удивлюсь, если они мне просто врали.

— Зачем?

— Ну… Для пущей важности. Для веса в моих глазах.

— А зачем им это?

— Не знаю. Чтобы на моем фоне он не казался полным ничтожеством. Я ведь три иностранных языка знаю, у меня кандидатская… — Настя печально улыбнулась. — Правда, так и не защитилась. Этот гад не давал никакой возможности. И прожили год всего! А отделаться потом еще три года не могла! Ужас какой-то. Ходил и ходил. Стучал и стучал в дверь. Подкарауливал во дворе. Я на улицу выйти боялась, честно! Прежде чем из дома выйти, звонила соседям. Тем, у кого окна во двор выходили. Стыдно…

— Может, он любил вас? И страдал? Потому и не оставлял вас в покое?

— Любил?! — Она сдавила виски ладошками, убрав их с коленей. — Жилплощадь он мою любил, а не меня. Я профессорская внучка, если вы еще не осведомлены, от деда досталась просторная квартира. Коллекция картин, библиотека, старинный фарфор. С этим Сугробову было жутко расставаться, а не со мной.

— Инициатором развода были вы?

— Да, — кивнула она. — Знаете, его природную леность и бахвальство еще можно было как-то терпеть. Я закрывала глаза, улыбалась, делала вид, что все хорошо, что я счастлива. Но когда из дома начали пропадать вещи деда… Предать память о нем я не смогла. Погнала этого иждивенца прочь. И началось… Три года кошмара! Врагу не пожелаю!

То есть у нее была объективная причина желать ему смерти. Она запросто смогла бы затянуть шарф на его шее, если Сугробов был смертельно пьян. Заманить за город, убить, вырыть неглубокую яму и не очень тщательно зарыть. Характер действий намекает на физическую слабость убийцы.

— Что вы на меня так смотрите? — отпрянула от него Настя, едва не упав со скамейки.