Игры небожителей

Он так и не поздоровался. И даже не спросил, есть ли у нее с собой спортивная одежда. Хорошо, что она еще вчера бросила сумку с костюмом и кроссовками в багажник. А если бы нет? Или он знал? Может…

Может, он следит за ней? И все о ней знает? От этой чудовищно глупой мысли стало неуютно. И впервые за минувшие месяцы захотелось оглянуться.

Он стоял, уронив руки вдоль тела, и смотрел на нее нехорошим злым взглядом.

— Что? — вскинулась Настя.

— Иди. Я сейчас.

Махи руками и ногами возобновились.

Настя переоделась. Пошла на беговую дорожку. И успела пробежать три километра, когда Володя наконец появился в тренажерном зале.

— Переходи сюда, — скомандовал он, указывая пальцем на тренажер, качающий мышцы спины.

Настя послушно сошла с беговой дорожки. Села, куда он велел. Володя начал возиться с утяжелителями.

— Мне нужно алиби на тот вечер, когда пропал твой муж, — произнес он едва слышно.

— Это… Это когда? — Она так растерялась, что не смогла вспомнить дату.

— Это когда он в ресторане дебош устроил. А потом пропал. Но перед тем как пропасть, Настя, он приехал к тебе, — шептал Володя, что-то подкручивая за ее спиной.

— Что?!

Она дернула спиной как раз в тот момент, когда он закончил приготовления. Между лопаток тут же заныло.

— Я видел, как он входил в твой подъезд. Я сидел в машине и наблюдал за твоим домом. — Володя вложил ей в руки держатели, приказал: — Работай…

Она принялась качать мышцы спины как ненормальная. У нее шумело в голове от нагрузки и тяжелых мыслей. Еще минута, и, кажется, кровь брызнет из ушей и рта. Вкус ее уже ощущался на языке. Или она губы искусала?

Что вообще происходит? Володя за ней следил?! Все это время следил? Зачем?!

— Я боялся за тебя, — ответил он на ее последний вопрос, высказанный вслух.

— Боялся?!

— Ну да. Когда ты пришла брать уроки самообороны, на тебя было жалко смотреть. Затравленная вся, напуганная. Поначалу я относился к тебе как ко всем своим клиенткам. Спортивный интерес, не более. Но чем больше проходило времени, тем больше я к тебе привязывался. Сам того не желая. Все! Хватит! Надорвешься! — Он схватил ее за руки, останавливая. Заставил встать на ноги. Заглянул в глаза: — Настя, ты мне нравишься. Ты мне очень сильно нравишься. Поэтому я и ездил за тобой вечерами. Сопровождал, чтобы тебя никто не обидел.

— Я тебя об этом не просила.

Она шагнула и закачалась, в голове по-прежнему шумело. Видимо, она все же перестаралась с нагрузками.

— Не просила, — он придержал ее за локоть, подал бутылку воды, потребовал: — Пей маленькими глотками.

Она послушно отпила половину. Стало легче дышать и думать.

А чего она, собственно, бесится? Сама же жаловалась Володе, что боится по улицам ходить вечерами. Что бывший муж достает ее своими визитами. Угрожает, не оставляет в покое. Находила в нем молчаливую поддержку и радовалась, что жизнь ее как-то начинает меняться.

— В общем, тем вечером я поехал за ним, — признался Володя, усаживаясь на скамейку и делая ей знак сесть рядом.

— Поехал? На чем же он поехал? Он же был пьян!

— Он взял такси.

— Ага… И куда он поехал на такси?

— За город.

— И ты за ним?

— Да.

— Как далеко уехали?

Она ощущала своим плечом его плечо и неожиданно почувствовала успокоение. Он сильный. Он рядом. Он не обидит. Он защитит.

— Я не знаю, куда он собирался, но таксист его выкинул по пути. Возле одного придорожного отеля. И ругался, отъезжая. Может, он нагадил в салоне, не знаю. — Володина ладонь неожиданно накрыла ее руку, его голос сделался еще тише. — А потом, Настя, началось самое интересное.

— И что же?

Она не отняла своей руки. Ей так стало еще спокойнее: крепкое плечо, надежная рука. Язык жестов говорил о том, что он считает, что они вместе. Что он не предаст. Но что-то потребует взамен.

А по-другому не бывает.

— А потом он снова сел в машину и уехал. И я видел, с кем он уехал. И больше его никто не видел живым.

— То есть ты хочешь сказать, что, возможно, видел, как Сашка уезжает на машине с предполагаемым убийцей?!

— Да.

— Он… Он добровольно сел в машину?

— Абсолютно! Он не испугался. Он ни о чем таком не подозревал. Он даже обрадовался, когда машина остановилась возле него. Принялся шутить. Сел на переднее сиденье. Уехал. И все…

И все!

Во рту сделалось кисло. Она испугалась, что ее сейчас стошнит. Стало стыдно и противно, и она попыталась прогнать все видения, разбуженные Володиным рассказом.

Ночь за городом. Темно, холодно, сыро. Весенние ручьи к вечеру схватывались морозом и оглушительно хрустели тонким льдом под ногами. Сашка был в ботинках на тонкой подошве. И ему, наверное, было зябко ступать по подмороженным лужам. И куртка на нем была тонкая. Она это точно помнила.

— Шарф… — произнесла она.

— Что? — Володя наклонился ближе, отвел прядь волос с ее лица. — Что шарф?

— На нем не было шарфа. Я это вспомнила только что. Как же тогда…

— Но это был его шарф? Ты была на опознании.

— Да. Его. Шарф точно был его. Но когда он был у меня, на нем его не было.

Володя поставил локти на коленки, уперся подбородком в скрещенные пальцы рук. Задумался. Через минуту посмотрел на нее.