Игры Немезиды

Алекс отхлебнул из кружки. Пиво было местное, из паба дальше по коридору, – красноватое, с сильным ароматом хмеля. – Наверное, я никогда не смотрел на них с такой стороны. Номер на Луне им достался просторнее, чем на Тихо, хотя и того же типа. Четыре спальни выходили в просторную общую комнату. Большой экран, изогнутый вместе со стеной, показывал идеализированный лунный ландшафт, заметно фотогеничнее реального. Время от времени из-за скалы выскакивала мультяшная «инопланетянка», удивленно оглядывалась и шмыгала обратно. Забавно, решил Алекс, но настоящий лунный пейзаж все же лучше.

– Так вот, через Вашингтон я проходить не хотел. Слишком много народу, а если бы отказали помпы, не хотелось бы крутить педали по колено в луже, понимаешь?

– Еще бы, – согласился Алекс.

Холден был на «Росинанте». Наоми спала у себя в комнате. Она много спала с той минуты, как «Росинант» выхватил их всех из вакуума. Диагностер уверял, что она поправляется, что все с ней нормально. И все же Алекс волновался. Не из-за того, что она нуждалась во сне, а от того, что спать она на самом деле не хотела – притворялась. Облегчение, что Холден, Амос и Наоми теперь были рядом, пронизывало его до костей. И пусть бы на этом все и закончилось, все вернулось бы на свои места и стало как раньше.

Не стало. Даже в разговоре с Амосом Алекс замечал перемены. Какую-то рассеянность, словно Амос думал о другом и только делал вид, что со вниманием слушает Алекса. Наоми с момента прибытия на Луну находилась под наблюдением медиков, которые никого, кроме Холдена, к ней не допускали. Если Наоми ищет предлога не видеться с остальными, это очень плохой признак. Алекс так и не понял, как она попала в Свободный Флот и как сбежала, но травма была налицо. А он так старался спокойно радоваться возвращению команды, так старался не замечать растущего в душе беспокойства – этого чувства, что изменились не только правительства, планеты и Солнечная система – у них тоже все переменилось.

У Амоса пискнул терминал. Опрокинув разом полстакана пива, механик оскалился.

– Дела зовут…

– Понятно. – Алекс вылил остатки своего в раковину. – Куда идем?

Амос замялся, но всего на долю секунды.

– В док. Надо кое-что перетащить ко мне в мастерскую.

– Прекрасно, – сказал Алекс, – пошли.

Луна была крупнейшим из внеземных поселений человечества. Станции расползались по поверхности и уходили в глубину. Светильники на стенах сияли приятным желтым спектром, заливая даже сводчатые потолки. Сила тяжести – еще меньшая, чем на Марсе, Церере и Тихо, – вызывала странное и приятное ощущение, словно корабль летит себе потихоньку, никуда не торопясь. И почти удавалось забыть о трагедии, разыгрывавшейся всего в четырехстах тысячах километров над головами. Удавалось почти, но не совсем.

Амос продолжал излагать все, что случилось с ним в колодце, но Алекс слушал его вполуха. Подробности этой истории будут по сто раз пересказываться за столом, когда они попадут на свой корабль и улетят куда-нибудь. Нет нужды запоминать смысл – самый звук родного голоса радовал, как любимая и давно не слышанная песня.

В доке Амос огляделся и высмотрел кого-то сидящего на пластиковом контейнере. Контейнер был синий с белыми завитками царапин на боку – словно рисунок волн. На нем расположилась женщина плотного сложения, темнокожая, со множеством косичек на голове и гипсом на руке.

– Привет, Батч, – окликнул ее Амос.

– А, здоровяк, – отозвалась женщина. На Алекса она даже не взглянула. – Вот, доставили.

– Ну, спасибо.

Женщина кивнула и ушла чуть неловкой шаркающей походкой человека, непривычного к лунной гравитации. Амос влез в погрузочный мех, подхватил контейнер и направился к «Роси». Алекс еле поспевал за ним рысцой.

– Стоит ли спрашивать, что там? – спросил он.

– Пожалуй, не стоит, – ответил Амос. – Ну вот, попали мы на островок, с которого каждый тамошний богатей мог выскочить из колодца, так? И корабли там не столько…

«Росинант» стоял в настоящем ангарном отсеке, заполненном атмосферой, а не просто на площадке, от которой к шлюзу протягивались переходники. Новенькая, гладкая внешняя обшивка из титанового сплава и керамики, на матовой черной краске заметны выступы ОТО и антенн. Пасть килевой рельсовой пушки напоминала удивленно приоткрытый рот. В искусственном освещении корабль выглядел не столь драматично, как в нефильтрованном солнечном свете, но не менее красиво. Шрамы исчезли, но «Росинант» остался самим собой. Амос подвел мех к кормовому шлюзу и, не прерывая неторопливого рассказа, открыл люк. Войдя, он опустил контейнер на пол, но не стал включать электромагнитных креплений, которые удержали бы его на месте, а выскользнул из меха и поволок ящик в корабль. Машинный зал, грузовой отсек, мастерская – вся корма была территорией Амоса.

– Ну, а эти все, – продолжал Амос, – люди Джонсона… Хватит им ворошить мое дерьмо, так?

– Так, – согласился Алекс. – «Роси» снова наш и только наш.

– Хорошо. – Амос прошаркал в грузовой отсек.