Игры Немезиды

Погибли миллионы людей, и в ближайшие часы от цунами и наводнений погибнут ещё миллионы. За несколько недель или месяцев погибнут миллиарды. Земля стала другой планетой с тех пор, как он спустился под землю. С этим нельзя было разобраться, просто наблюдая, но не смотреть он тоже не мог. Всё, что ему оставалось, это болтать с Персиком о всякой ерунде и смотреть, что произойдёт дальше.

Спокойствие комментатора с лёгким европейским акцентом наводило на мысль, что он всыпал в себя изрядное количество таблеток. Ну или голос был обработан и изменён при помощи специальных технологий. "Объекты были обнаружены радарами лишь в момент входа в атмосферу Земли менее чем за секунду до столкновения".

Изображение на экране сменилось на апокалиптическую картину со спутника: цикл из пяти кадров, демонстрирующих столкновение в Атлантическом океане и расходящуюся по всему океану ударную волну. Масштабы были огромны.

— Видишь, — сказал Амос, ткнув пальцем на экран, — теперь ясно, что они покрыли глыбы материалом, поглощающим лучи радаров. При попадании в атмосферу он сгорел и перестал работать, так? В любом случае, известно, что астероид пролетел от ионосферы до уровня моря примерно за полсекунды, это около двухсот километров в секунду. Я сейчас просто прикидываю, но весь этот шум, о котором все говорят, можно проделать с кубиком карбида вольфрама с сечением где-то в три с половиной-четыре метра. Не такой уж он большой.

— Ты можешь посчитать всё это в уме?

Амос пожал плечами:

— Я уже много лет занимаюсь тем, что играю с термоядерными двигателями с магнитным удержанием. Те же самые расчёты, ну, почти. Будто просто знаешь, что и как.

— Я заметила, — сказала она. И, чуть погодя, добавила: — Думаешь, мы скоро умрём?

— Ага.

— Из-за этого?

— Возможно.

На экране в новостях повторялась пятисекундная запись с какого-то парусника. Вспышка абсолютно прямой молнии, странная деформированная линза волны давления, изгибающая воздух и свет, а затем запись обрывалась. Кто бы ни находился на том корабле, они погибли прежде, чем поняли, на что именно они смотрят. Наверное, самыми распространенными последними словами в тот день были "хм, это странно". Или "ох, чёрт!" Амос рассеянно отметил, что где-то в кишках возникла лёгкая боль, будто от переедания. Возможно, от страха, шока или чего-то вроде этого. Из горла Клариссы вырвался какой-то сдавленный звук. Амос внимательно посмотрел на неё.

— Я бы хотела снова увидеться с отцом.

— Да?

Она помолчала, а затем продолжила:

— А что, если бы у него получилось? Если бы он разобрался, как контролировать протомолекулу? Всё могло бы пойти иначе. Этого могло бы не случиться.

— Случилось бы что-то другое, — ответил Амос. — И если бы ты видела ту штуковину своими глазами, ты бы не думала, что это чем-то лучше.

— Как думаешь, капитан Холден когда-нибудь...

Вдруг пол поднялся и ударил Амоса по ногам. Следуя инстинкту, он попытался откатиться в сторону, но это было повсюду. Избежать ударов не получалось. Экран разбился вдребезги, освещение отключилось. Что-то громыхнуло. Несколько секунд его швыряло по комнате, как игральный кубик в коробке, и он не мог понять, что же его бьёт. Вокруг воцарилась тьма.

Бесконечное мгновение спустя вспыхнуло янтарным светом аварийное освещение. Кровать Клариссы лежала на боку, девушка скатилась с неё на пол. Лужа бесцветной жидкости растекалась вокруг медицинской системы, наполняя воздух едким запахом, похожим на хладагент и алкоголь. Толстое армированное пуленепробиваемое стекло растрескалось в своей раме и было теперь матово-белым, как снег. Сеть трещин кружевом покрывала стену. Полуистерический смех Клариссы булькал в углу, и Амос почувствовал, как на его лице расползается ответная дикая улыбка. Звучала сирена, вой нарастал, стихал и нарастал опять. Он не знал, должно ли так и быть, или она была сломана ударной волной.

— Ты цела, Персик?

— Не уверена. Сильно болит рука. Кажется, она сломана.

Он поднялся на ноги. Болело всё тело. Но его долгое знакомство с болью подсказывало ему, что ничего по-настоящему серьёзного с ним не случилось. Поэтому он задвинул боль в дальний угол и решил просто не обращать внимания. То ли земля продолжала немного дрожать, то ли он сам. "Ну, если дело во мне, то это хреново". Дверь в коридор оставалась закрытой, но что-то с ней было не так: раму будто перекорёжило. Он задумался, получится ли её вообще хоть как-то открыть.

— Мы на десятом этаже под землёй, — сказала Кларисса.

— Ага.

— Если здесь так, насколько же всё плохо наверху?

— Не знаю, — сказал Амос. — Пошли посмотрим.

Она села. Её левая рука уже опухла и казалась в два раза толще правой. Видимо, всё-таки перелом. В своей тюремной робе она выглядела, как привидение. Как что-то уже умершее, но продолжающее передвигаться. "Может, так и есть", — подумал он.

— Мы заблокированы, — сказала она. — Мы не выберемся.