Игры невидимок

На песчаной арене лучшие наездники Доршаты демонстрировали собравшимся искусство выездки: кони исполняли пируэты, пересекали площадку коротким галопом, склонялись перед ложами на одно колено. Здесь же по окончании выступлений должны были начаться скачки, в ожидании которых множество шныряющих в толпе букмекеров и жуликов уже принимали ставки.

– Бокал вина, дорогая сестра? – осведомился Луберт, делая знак молчаливому вышколенному пажу, стоявшему поодаль с кувшином в руках. – Охотно, – отозвалась «золотая» Бретта и в одиннадцатый раз мысленно пожелала мужу умереть от чумы. Или от кровавого поноса – для разнообразия.

Если бы Сайраса не понесло летом в Баттап, она сидела бы сейчас в ложе с ним, а не с Лубертом. Муж, конечно, тоже небольшое счастье, но все же лучше, чем братец! Кроме того, тогда в ложу можно было бы пригласить Тинчера, веселую Йору и еще кого-нибудь из дам. С Тинчером никогда не бывало скучно, даже Сайрас иной раз оттаивал и улыбался в ответ на какую-нибудь его остроту! Но мужа нет, и по этикету Бретте положено сидеть в ложе с братом. Чума на весь дворцовый этикет!" Бретта заставила себя улыбнуться, она всей душой надеялась, что разговор с Лубертом издалека, с соседних балконов, смотрится именно как дружеская беседа брата и сестры. Луберт дождался, когда слуга отойдет, улыбнулся и протянул бокал Бретте: всем, кто не знал его так хорошо, как сестра, улыбка вполне могла показаться добросердечной. Бретта пригубила вино, лениво разглядывая противоположные ложи. Слева, возле арены, сидели вельможи из Наргалии, прибывшие в Доршату вместе с супругами. Каждому знатному наргалийцу разрешалось иметь трех жен, и ложа была битком набита смуглыми темноволосыми женщинами, большинство из которых, пожалуй, даже имели бы успех в доршатском обществе, если бы не странный наргалийский обычай красить зубы замужних женщин в красный цвет. Неподалеку от наргалийцев блистали нарядами придворные дамы, Бретта разглядела Йору – подруга лакомилась финиками, – старую сплетницу Эрайн, сидевшую с поджатыми губами, несколько своих фрейлин, среди которых выделялась благообразная белл Кволла, седая, величественная, с добродушным круглым лицом – Хранительница нарядов Бретты, а по совместительству шпионка Луберта, докладывавшая ему о каждом шаге сестры. Бретта мирилась с ее присутствием в собственных покоях, стиснув зубы, – вывести из себя белл Кволлу было почти невозможно, зато Хранительнице нарядов удавалось изрядно бесить «золотую» Бретту.

Рядом с фрейлинами сидел Тинчер, веселя дам оживленной болтовней, бросая в сторону Бретты сочувственные взгляды; в верхней ложе виднелся Наместник, время от времени довольно поглядывавший на Луберта и Бретту. Она не сомневалась, что отец испытывает огромное удовольствие, усадив их в одну ложу: улыбки, которые дарили друг другу брат и сестра, могли обмануть кого угодно, но только не его.

Возле самой арены стояли гвардейцы Дворца, все, как на подбор, рослые и светловолосые. На нижней террасе сидел начальник Дворцовой стражи Лоринг, невозмутимый темноглазый красавец, словно магнитом притягивавший взгляды женщин. «Золотая» Бретта вздохнула: он всегда держался так, будто и не подозревал о впечатлении, которое производила на людей его внешность. Было время, когда она сама, теряя голову от неразделенной любви, настойчиво преследовала его, требуя взаимности, но умный и осторожный Лоринг избежал притязаний с необыкновенной ловкостью, ухитрившись при этом остаться с Бреттой в наилучших отношениях.

Очередной всадник закончил выступление, продемонстрировав великолепную выучку своего вороного коня. Громкие аплодисменты заставили жеребца испуганно прижать уши.

Бретта тоже награждала ловких наездников то улыбкой, то парой аплодисментов и при этом всей кожей чувствовала устремленные на них с Лубертом пытливые взгляды. Она улыбнулась и поправила выбившийся из прически золотой локон.

– Конечно, правящие Наместницы не редкость в истории Белого Дворца, – Луберт пригубил вино, продолжая начатый разговор, – но их правление всякий раз заканчивалось печально, дорогая моя сестрица!

Он улыбнулся и получил от Бретты не менее сердечную улыбку в ответ.

– Спасибо за напоминание, Луберт, я тоже читала летописи и неплохо знаю историю Доршаты.

– Азарию убил собственный племянник – глупая женщина оставила ему жизнь из жалости, вместо того чтобы убить во младенчестве или, на худой конец, бросить в подводные темницы Драконьих скал. Сколько бы там протянул ребенок? Не больше двух-трех дней… заметь, умер бы сам. И руки Азарии были бы чисты! Вот так. А чем все кончилось? Мальчишка вырос и отплатил тетке тем, что купил у чародеев в Лутаке парочку Запретных заклинаний.

Луберт, развалившись в кресле, лениво похлопал закончившему выступление всаднику.