Игры невидимок

Девушка кивнула. Склонив голову к плечу, она разглядывала лицо Великого норлока, стараясь запомнить его до мельчайших черточек: серые глаза, темные брови, сдвинутые в раздумье, едва заметная ниточка шрама на виске.

Ей хотелось сказать многое, но любые слова стали бы сейчас лишними, Румита видела, что мысли норлока уже где-то далеко. Она коснулась кончиками пальцев его руки, лежавшей на столе.

— Прощай, Сульг. Не знаю, куда ты направляешься и что задумал, но… удачи тебе.

Он кивнул, и девушка поднялась.

— Заходи, когда вернешься. Не забудь, это должен быть второй день от полнолуния.

Румита направилась к выходу, Сульг глядел ей вслед. У нее была легкая походка. Он ждал, что она обернется, но она не оглянулась.

Хлопнула дверь, и Румита исчезла.

Глава десятая «ГЛАЗА ДРАКОНА»

Стук в дверь показался оглушительнее грома. Сульг подскочил на тюфяке с бьющимся сердцем. Стук повторился, и норлок с облегчением понял, что только спросонья он показался ему громким.

Стучала старуха-служанка, будившая постояльцев: сам же вчера велел разбудить его с рассветом. Через дверь он крикнул старухе, что проснулся, и служанка удалилась, шаркая башмаками.

Норлок некоторое время лежал неподвижно, разглядывая нависающий над кроватью низкий дощатый потолок, и размышляя.

Он уснул по-настоящему, как человек, полностью провалившись в сон. Такое бывало нечасто, сон норлоков — нечто вроде дремы, сквозь которую они прекрасно слышат все, что происходит кругом. И только вымотавшись по-настоящему, испытав нервное потрясение или крайнюю усталость, удавалось заснуть вот так, как спят люди. Сульг вдохнул. В последний раз это было, кажется, после Кадгарской битвы — тогда он проспал почти целые сутки.

Вчера, когда Румита уехала, он решил переночевать в этом же трактире — двигаться дальше на ночь глядя не имело никакого смысла. Норлок подозвал мальчишку, спросил, есть ли в комнатах свободные места, и вытащил три монетки, оставленные ему Румитой. Слуга пренебрежительно скривился, глядя на мелочь: посетитель оказался небогат! Почесав в голове, он перекинул замызганное полотенце с одного плеча на другое и кивнул. Медяки тут же исчезли в его кармане.

Комната оказалась крошечной грязной каморкой под самой крышей, из обстановки обнаружился лишь старый тюфяк, набитый соломой, который валялся на полу у стены.

— Все комнаты у нас заняты караванщиками, — сообщил мальчишка. — За такие деньги — только вот это. И то считай что даром. За три монетки другого не жди!

Он поглядел на норлока и смягчился:

— Ладно уж. Могу воды горячей принести, если хотите умыться, бритву и зеркало. За это отдельная плата, конечно, полагается. — Юный пройдоха снова окинул норлока наметанным взглядом, понял, что выжать деньги из постояльца не удастся, и вздохнул. — Та кудрявая девушка, что вчера с вами была, дала два медяка. Будем, считать, что она заплатила за воду и бритву. — И он проворно застучал башмаками вниз по лестнице.

Потолок в каморке был такой низкий, что норлоку пришлось пригнуться. Он открыл окно и выглянул наружу — окно выходило на задний двор, заваленный кучами отбросов, в которых рылись тощие псы. Он поднял глаза выше — осенний рассвет только-только окрасил небо неярким желтым светом.

В памяти мгновенно всплыли события вчерашнего дня, и мысли сразу же понеслись к Румите, которая всю ночь тряслась в повозке, увозя с собой перстень «волков». Добралась ли она уже до Дайру? Если да, то сегодня к вечеру девушка будет в Шармише, а утром следующего дня — в Акриме. Путь неблизкий… Не передумает ли она по дороге? Сульг вспомнил упрямые глаза гадалки и усмехнулся.

Он встал и быстро оделся, поглядывая в окно, отыскал в кармане коробочку с зельем Тисса, вынул нож и воткнул в рассохшуюся раму. Осколок зеркала мальчишка-слуга унес вчера сразу же, как только постоялец побрился: зеркало стоило недешево, и хозяин им дорожил. Глядя в блестящую сталь, Сульг быстрым движением нанес зелье, скрывая татуировку «волка». Покончив с нехитрой маскировкой, норлок убрал коробочку в карман, сунул туда же кремни и трут, пристегнул меч, закрыв его полой плаща, и спустился вниз.