Александр достал сигареты и армянский коньяк, закурил, выпил рюмку, посидел у окна, затушил сигарету, снова лег в постель и, впадая в дрему, обнаружил вдруг в своей памяти строки, присланные в его мозг, словно сообщение на инбокс электронной почты:
Саша шел в ванную, на ходу стаскивая с себя опостылевшие ему за время путешествия вещи. Освободившись от тряпок, юноша пустил воду. Пока ванна наполнялась, он включил видик, зарядив одну из своих любимых порнушных кассет, заправил и включил кофеварку и тостер, посмотрел на себя в зеркало и подумал, не пора ли ему тоже подкачаться, ну, конечно, не до такой степени, как Груда Мышц, а так, просто чтобы лучше смотреться.
Ванна наполнилась. Александр поставил рядом с изголовьем кофе, тосты и сигареты и погрузился в пенную воду. Вылез. Достал из комода бутылку кофейного ликера и снова рассек своими волосатыми голенями сомкнувшуюся после его выхода пену.
Что ему делать? Позвонить отцу, попросить помощи? Бессмысленно — батя сам выслал его под конвоем в Финляндию. Обратиться к его бандюкам? Тоже не вариант, — они же работают на отца! Поехать прямо в Большой дом? Только его гам и ждали! Не слишком ли он о себе высокого мнения? У них там дела куда посерьезнее, чем пропажа его мулатки. Что они скажут? Обращайтесь в отделение милиции по месту жительства? Но там-то все схвачено! Так, может, и в Большом доме все схвачено? А почему бы и нет? Жить-то все хотят, и жить, как правило, все лучше и лучше. А если по-честному работать, разве что-нибудь наживешь, кроме геморроя или пули в сердце? То-то и оно. Надо, наверное, самому выкарабкиваться. Для начала он поедет к Бросовой домой и попробует там все разузнать. А что он теряет? Если ее уже убили, то тут уж ничего не изменишь. А если нет, то есть шанс вытащить ее из лап этих придурков. Ладно, сейчас он помоется, слазает в электронную почту и помчится на поиски своей любимой!
Лежа в ванне и терзая свои нервы музыкой, под которую перед ним возникали страстные и сентиментальные видения, Саша увидел, как на оперативной панели, которые были установлены во всех помещениях особняка, запульсировала синяя лампочка. Телефон! Неужели Наташка?! Кумиров выпрыгнул из ванны, взбаламутив океан пены, снял наушники и взял трубку.
— Але! Где ты? — закричал юноша в трубку, уверенный, что говорит с Бросовой, тем более что он вроде бы уже различил ее голос. — Я сейчас приеду!
— Саша, почему ты меня опять не слушаешься? — прервал Сашину речь умело сдерживаемый голос отца. — Ты сейчас где должен быть? По какому праву ты травишь всякой дрянью моих людей? Ты что, не знаешь, что они только выполняют мои указания?
— Ты меня теперь что, расстреляешь? — Юноша услышал скромное похрустывание лопающихся на его теле сугробиков пены, вспомнил свой интерес, с которым он наблюдал за этим зрелищем в детстве, и отметил, насколько пресно стало это для него сейчас, а ему ведь только девятнадцать лет! — Может быть, заставишь своих барбосов меня пытать на твоих глазах или сам, как самодержец, этим займешься?
— Не говори глупостей! Бабушку убили! Костя пропал! А у тебя все еще детство в жопе играет!
«На совесть давит, — догадался Саша. — Не тут-то было!» Отец продолжал заводиться:
— Я тоже каждый день на мушке! Живу и не знаю, как вас всех уберечь!
— Где Наташа? — Юноша решил не сдаваться своему авторитарному папаше. — Для меня она тоже наша!
— Не знаю! Это сейчас для нашей семьи не самое главное! — Игорь Семенович явно злился, но, чувствовалось по голосу, все еще пытался отвести собственный гнев. — Они должны были ее отпустить. Они мне обещали. Пойми, у таких людей все решается на словах! У них ни разу не было основания усомниться в моем слове, и я жду от них того же. Наверное, где-нибудь таскается!
— Я тебе не верю! — закричал Саша, успевая отметить, что густая молочная пена на его теле обратилась в прозрачную пленку, сквозь которую пробиваются волоски. — Не говори так о ней!
— Если я тебе говорю, что не знаю, — значит, так оно и есть, понял, идиот?! — сорвался отец на свой привычный властный тон. — Не заставляй меня применять к тебе действительно строгие меры! Когда идет война, то все оказываются на военном положении. А сейчас война, хотя ты, наверное, этого так и не понимаешь! Меня хотят убить, а тебе на это, оказывается, насрать?
— Дай мне оружие, я буду тебя защищать, — я не ребенок! — Саша представил, как они с отцом отстреливаются от обложившей их особняк целой банды киллеров. — Но вначале верни мне Наталью! Без этого никаких разговоров! Все! Мне от тебя ничего не нужно! Уйду как есть! Если меня твои кабаны завалят, не пожалей пятеру на свечу, чтобы мне на том свете легче жилось!
— В кого же ты, сынуля, таким кретином уродился?! — Саше показалось, что в голосе отца появилось непритворное расстройство. — Как ты думаешь, для кого я столько работаю? Кто у меня есть на свете, кроме тебя и твоего несчастного братишки?