Игры падших

Он ощутил немыслимое сочетание ужаса и восторга, чувство, которое показалось ему знакомым, как впрочем, и сама гостья. Где-то они встречались. Вспомнить бы… Она была прекрасна. Она была настолько хороша, что хотелось следовать за ней куда угодно, преодолевая любые преграды – сквозь пламя, грязь, мрак, ужас. И одновременно нарастало желание раздавить эту тварь уже за то, что от неё исходило странное влечение, которому было почти невозможно противиться.

– Ты, конечно, пока не знаешь, кто я такая, – прошептала она нежно и трепетно, – но это неважно. Важно то, что никто, кроме меня, не сможет и не захочет помочь тебе завершить начатое, довести дело до конца, достичь цели и получить то, чего ты хочешь на самом деле. И главное, для этого и делать ничего не придётся. Только скажи «да» или просто кивни. И больше никаких должностных инструкций, никакой субординации и необходимости выполнять дурацкие приказы. Только свободная воля свободного человека.

Лишь теперь Матвей обнаружил, что они находятся уже не в тесной лачуге, осаждаемой ледяным ветром, а в каком-то полутёмном зале, за столиком, освещённым четырьмя свечами в затейливом канделябре, покрытом чёрной атласной скатертью, на которой стояло два обеденных прибора из красного фарфора. Откуда-то доносилась тихая, ненавязчивая, вполне приятная музыка, и от неё почему-то становилось легко и спокойно на душе. На Скилле уже было красное платье с глубоким вырезом, открывающем большую часть груди, она бросила на него томный взгляд и щёлкнула пальцами. Из полумрака мгновенно возник стройный широкоплечий официант во фраке и замер в полупоклоне, явно желая принять заказ.

– Принеси-ка рукколу с черными тигровыми креветками под легкой заправкой из лимонного сорго, с чипсами лука порей и слайсами сыра пармезан, а ещё стейк из джапского бычка вагьюс под грейпфрутовым соусом на раскаленном камне и бутылочку «Шато Лафите» 1610 года.

– Прекрасный выбор, – одобрил официант. – А вам, сударь? – обратился он к Матвею.

– Кусок жареной свинины, сто пятьдесят водки, солёный огурец и хлеба побольше, – потребовал майор, который вдруг ощутил острый приступ голода.

– Не стоило так скромничать, да ещё и демонстрировать дурной вкус, – заявила Скилла, едва официант растворился в полумраке. – Если есть возможность познать новые ощущения, глупо этим не воспользоваться, – добавила она, старательно сохраняя на лице обворожительную улыбку. – Ты когда-нибудь пробовал, например нигири-суши в золотой фольге за две тысячи эверийских фунтов порция?

– Суши? А как же… – Матвей решил, что пора поддержать разговор. – Я два года в Соборной Гавани служил.

Она вдруг расхохоталась, не дав ему закончить фразу, и в этот момент внезапно возникший официант поставил на стол запылённую пузатую бутылку тёмного стекла, хрустальный графинчик с водкой и блюдце с тончайше порезанным огурцом. Он в присутствии клиентки откупорил вино, плеснул его на дно бокала и степенно удалился.

– Ты хоть знаешь, что это за вино? – Она подняла бокал, расплескала густую тёмную влагу по его стенкам и вдохнула аромат драгоценного напитка. – В 1610 году от основания Ромы войска цезаря Крепса вторглись в Галлию и взяли замок Лафите. Первым делом легионеры добрались до винных погребов. За сутки они выпили все запасы молодого вина, но одна из стальных дверей оказалась настолько прочной, что они не смогли её выломать. А потом то, что осталось от винных погребов, было погребено руинами. Так что этому вину почти полторы тысячи лет. Оно просто каким-то чудом не превратилось в уксус, и сейчас каждая бутылка стоит целое состояние.

– И что с того? – язвительно поинтересовался Матвей, выливая содержимое графинчика в винный бокал. – Тому, кто с жиру бесится, это, может, и интересно. – Он залпом выпил водку и попытался подцепить на вилку огурец, но тот распался на дольки, и до рта удалось донести лишь одну из них, а остальные рассыпались по скатерти. – И огурец ни к чему было резать. Это что – забегаловка для беззубых?

– Ты забавный парень. – Скилла улыбнулась, и Матвей вдруг почувствовал, что кончики пальцев её ноги скользят под столом по его бедру.

– Остынь, красотка! Пей вино, кушай свою руколлу, если дождёшься, а меня не трогай. – Он хотел отодвинуться, но почему-то не смог пошевелиться. – С чего ты взяла, что ты мне нравишься?

– Я нравлюсь всем. – Скилла налила себе вина на треть бокала. – Только не все могут себе в этом признаться. А тебе, дорогой, я предлагаю сказочно выгодную сделку. Я даже не требую твою душу за все сокровища мира! Я просто хочу, чтобы ты открыл самому себе свою истинную сущность, пошёл навстречу своим желаниям и отказался от рабской покорности, от пресловутого чувства долга. Ты никому и ничего не должен.

– Тварь! – Он только сейчас поверил, что всё происходящее реально, и осознал, что у него не так уж много душевных сил, чтобы сопротивляться.