Игры падших

И вдруг в темноте вспыхнули два огромных жёлтых глаза со зрачками-щёлочками. Затем обнажились два иглоподобных клыка, и Зуан разглядел очертания огромной змеиной головы. Пасть раскрылась во всю ширь, из недр глотки рептилии пробился красный мигающий свет, который резко метнулся навстречу, и вдруг оказалось, что он катится вниз по пищеводу на скользких стенках которого пульсирует гирлянда фонарей аварийного освещения. Сыро. Мерзко. Вонюче. Зато здесь гораздо теплей. По крайней мере, уже можно пошевелить руками и ногами. Можно даже попытаться зацепиться за плетёный провод, на котором висят эти зловещие фонари. Он попытался исполнить своё намерение, но мощный удар током отшвырнул его к противоположной стенке «тоннеля», и ещё один мощный электрический разряд ударил в спину. Вспышки последовали одна за другой, цепь замкнуло, фонари погасли, и он с нарастающей скоростью покатился вниз по скользкой покатой поверхности, а потом шлёпнулся в какую-то лужу, но тут же попытался встать.

– Сиди! – раздалось из темноты.

Вспыхнула спичка, огонь коснулся фитиля свечи, которая озарила низкий кирпичный свод, пол, сложенный из округлых булыжников, между которыми сочились струйки воды и отправлялись в зарешеченный сток у основания стены. Каменный тоннель уходил во тьму, но дорогу перегораживал покосившийся письменный стол, за которым восседал человек в шёлковом зелёном кафтане, с белым тюрбаном на голове, на котором сверкал жёлтый бриллиант.

– На колени, смертный! – негромко приказал хозяин этого жуткого подземелья.

Зуан узнал его. Он помнил лица всех, с кем ему приходилось встречаться. Баал Хаддад, наследный принц королевства Маскат, торговец оружием, однажды, несколько лет назад, был на борту «Золотой лани» и о чём-то долго беседовал с мадам Тай, уединившись с ней в алой гостиной на верхней палубе. Тогда показалось странным, что за всё это время они не потребовали ни питья, ни закусок, а яхту пару раз тряхнуло так, будто днище боднул кашалот. Зуан послушно стал на колени, сообразив, что перечить столь влиятельной персоне – себе дороже.

– А теперь скажи, как ты посмел противиться моей воле, – потребовал Баал.

– Я…

– Не мямли.

– Я не смел… Я не смел. Не смел противиться. Моя госпожа…

– Понятно. – Баал втянул в себя дым из большого кальяна, возникшего на правом краю стола, и выдохнул стаю нетопырей, которые, хлопая крыльями, с многоголосым писком пронеслись под каменным сводом и исчезли во тьме. – Ты думаешь, что нет никого могущественней, свирепей и придурковатой Тойфы? Так?

– Мадам Тай не прощает…

– Это точно. Не прощает. – На этот раз он выдохнул облако алого дыма, которое причудливо заклубилось под потолком. – А я, по-твоему, прощаю?! Эта дура вышла из тела, оставила его на твоё попечение, а ты оказался настолько глуп и пуглив, что отказался этим воспользоваться. Да тебе следовало вытащить её бледные мощи из бассейна, выволочь их на палубу и на глазах у всей команды изрубить в гуляш. Все были бы тебе только благодарны, даже её так называемый папаша, этот Великий Дракон, эта меркантильная тля. Ты бы стал главой клана.

– Её нельзя убить, – промямлил Зуан. – Она бы вернулась.

– Вернулась! Ты точно идиот. А ты знаешь, сколько на это требуется времени? Вселяться надо в тело младенца богатых и влиятельных родителей, овладеть им, пока он слишком слаб, чтобы сопротивляться. А потом ждать, пока дитя вырастет, завоевать могущество и репутацию. Да ты бы в любом случае сдох раньше, чем она могла вернуться! Ты просто тупица и жалкий трус. А ты знаешь, чего меня лишил?!

– Нет, господин. – Зуан не поверил ни единому слову, но на всякий случай решил вести себя максимально почтительно.

– Так… Уже лучше, – одобрительно произнёс Баал. – Ты понимаешь, что должен завершить начатое, пока не поздно.

– Да, господин…

– Тогда вперёд! И запомни, что ссориться со мной куда опаснее, чем не угодить Тойфе!

– Да, господин…

Очнулся он от боли. Левая сторона лица горела, и, стоило шевельнуть челюстью, боль отдавалась во всём теле. Чак постарался от души. Видимо, он давно мечтал об этом, и тут – такая возможность… Боцмана можно было понять. Именно Зуан требовал от него, да и от всей остальной команды, исполнения всех, даже самых нелепых капризов мадам Тай. Мастерский удар в челюсть сделал своё дело, начисто выбив из головы дурацкие мысли. Ну как можно было всерьёз думать, что госпожа ничего не видит и не слышит, что она беззащитна, что она чего-то не предусмотрела… И вдруг со дна сознания всплыло воспоминание о дурном видении, которое преследовало его в беспамятстве. Оно возникло во всех подробностях, настолько ярко и зримо, будто он вновь пролетел сквозь ледяную бездну, побывал в пасти змеи и на допросе в сыром сводчатом подвале. И почему-то было ясно, что это не просто бред, что всё происходившее абсолютно реально, что месть Баала настигнет его где угодно и в любой момент.