Игры политиков

Линдон Джонсон, чье стремление довести дело во Вьетнаме до победного конца приобрело к этому времени маниакальный характер, поджаривал своего протеже на медленном огне, требуя в обмен на поддержку все новых выступлений в защиту войны. Без Джонсона же не видать Хамфри партийных боссов, а без боссов нечего и думать о выдвижении. Хамфри оставалось только подчиниться.

В апреле 1968 года в Мемфисе был застрелен Мартин Лютер Кинг. В боли, отчаянии, гневе поднялась вся черная Америка. Беспорядки возникли во множестве американских городов, некогда мирные районы превратились в поле сражения. Кровавые побоища придали новый смысл никсоновским призывам к единству, в сложившейся ситуации они приобрели едва уловимый оттенок расизма — мол, перед лицом черного протеста должна объединиться белая Америка.

Два месяца спустя положение сделалось еще хуже — в Калифорнии, где он праздновал победу на ключевых по своему значению первичных выборах, был убит Роберт Кеннеди. Пока нация вновь пребывала в трауре, Хамфри, который, напоминаю, не снизошел до участия в первичных выборах, договорился с партийной верхушкой о поддержке на съезде в Чикаго.

Когда стало ясно, что демократы, несмотря на массовые протесты против войны, делают выбор в пользу выдвиженца Джонсона, студенты, которые всегда были движущей антивоенной силой, вышли на демонстрацию в непосредственной близости от зала заседаний. Нация в ужасе наблюдала за тем, как полиция избивает дубинками, пинает, ломает кости, травит газом, запихивает в машины мирных в общем-то, хотя и шумных, демонстрантов. Происходящее лишний раз подтвердило, что раскол, возникший в демократической партии в ходе первичных выборов, — дело серьезное, быстро его не ликвидируешь.

Никсон же по-прежнему не выказывал сколь-нибудь явного отношения к войне, предпочитая изрекать банальности. В ответ на вопрос о Вьетнаме, заданный в мае 1968 года, он невнятно проговорил что-то об «утрате иллюзий», а затем, тщательно выбирая выражения, высказался следующим образом: «Мы просто не можем… и далее нести тяжелейшее бремя помощи малым странам, повергшимся нападению изнутри или извне, без поддержки других народов… Нужен новый договор о коллективной безопасности, по которому страны того или иного региона берут на себя основную ответственность за оказание помощи соседней стране, не адресуясь к Соединенным Штатам…» Уточняя свою позицию по Вьетнаму, Никсон, пишет Джонатан Айткен, автор одной из книг о нем, «незаметно перестал говорить о расширении военных действий ради достижения победы. В нерядовой речи, произнесенной в Хэмптоне, Нью-Хэмпшир, он говорил о поисках «почетного мира» (важный семантический сдвиг от привычного сочетания «победный мир»)»…

Некоторые намеки на ту же тему содержались и в съездовской речи Никсона. «Я горжусь тем, что администрация, в которой я работал, положила конец одной войне и в течение восьми лет удерживала страну от участия в других войнах», — заявил он. Имеющий уши да услышит.

Никсон всем и каждому давал понять, что хочет положить войне конец, но умышленно уходил от разговора о том, каким именно способом. Еще в марте 1968 года он во всеуслышание объявил, что у него есть план окончания войны, однако раскрыть его не пожелал. Это было знаменитое — хотя и двусмысленное — заявление. Пресса утверждала, что на самом-то деле Никсон употребил выражение «секретный план»; Херберт Пармет, автор книги «Никсон и его Америка», возражает, ссылаясь на некие свидетельства, будто не сам кандидат высказался таким образом, а его интервьюер, беседовавший с Никсоном в Нью-Хэмпщире во время предвыборной поездки. Но это не важно — страна была убеждена, что у Никсона в загашнике что-то имеется.

Он что, блефовал? Историк Джеймс Хыомз полагает, что, хотя недоброжелатели утверждают, что это была «всего лишь циничная предвыборная уловка», план действительно существовал, хотя раскрывал его Никсон только своему ближайшему окружению. Суть его заключалась во «вьетнамизации» войны путем постепенного вывода американских войск». В конце концов так Никсон и поступил — только вывод оказался слишком уж постепенным, война затянулась еще на четыре года.

Впоследствии Никсон вспоминал, что «план его вовсе не был секретным. Вместе того, чтобы читать по губам, лучше читать документы… в будущем нам следует поставлять оружие, обеспечивать иные виды помощи, а людские ресурсы они должны обеспечивать сами. Это и есть вьетнамизация».

Но даже если план и не был секретным, то отыскать его следы в гуттаперчевой мякине разглагольствований о единстве было нелегко.