Игры политиков

Комиссия предложила пакет радикальных мер, исключавших, в частности, тайные бюллетени и любую подтасовку голосов. Избирательный процесс начинается в год проведения съезда. Правило солидарности отменяется, все делегаты отныне избираются в ходе опред;ленной процедуры, будь то первичные выборы или партийные собрания, в которых могут принимать участие все члены партии. Партийным организациям штатов вменяется в обязанность «избавиться от былой дискриминации путем решительных шагов», направленных на представительство среди делегатов национальных меньшинств, молодежи и женщин.

Большинство этих предложений хоть и с большой неохотой, но было принято партийной элитой. Но одно застряло у многих как кость в горле. Макгаверн и его коллеги покушались на традицию делегирования на съезд сенаторов, конгрессменов, губернаторов штатов и высших партийных чинов «по должности». По новой системе ты либо побеждаешь на первичных выборах или партийном собрании, либо занимаешь место на галерее для гостей съезда.

В конце концов именно этот удар по привилегиям, которые избранные на свои должности лица считали естественными, на выборах 1972 года ударил бумерангом по самому Макгаверну. Этот неосторожный шаг, которого можно было избежать, установи Макгаверн нормальные отношения с лидерами партии, оказался единственной новацией, от которой впоследствии отказались… В рекомендациях комиссии Макгаверна была заложена еще одна мина: это были, собственно, не рекомендации, не предложения, это были директивы. В феврале 1970 года комиссия разослала председателям местных комитетов демократической партии циркулярное письмо, разъяснявшее порядок выборов делегатов на съезд 1972 года. Все, кто не последует новым правилам, окажутся за бортом.

Да, но откуда у комиссии, состоявшей из двадцати восьми членов, по преимуществу либералов, взялась власть диктовать условия всей партии? Ведь не только общепартийный референдум, не была проведена даже конференция, которая бы одобрила ее рекомендации. Полномочия комиссии базировались исключительно на резолюции о проведении реформ, принятой незначительным большинством голосов на злополучном съезде 1968 года. Однако же этой резолюции, брошенной, как кость, реформаторам под яростные выкрики демонстрантов и в условиях настоящего уличного побоища, было явно недостаточно, чтобы придать легитимность решениям, означавшим, по существу, дворцовый переворот в партии. В тот момент большинство парт-бюрократов рассматривали эту резолюцию как компромисс с либералами, долженствующий обеспечить их лояльность в условиях, когда столь тяжело добытая ими на первичных выборах победа была попросту отброшена. Но использовать такую ненадежную опору для осуществления крупномасштабных реформ — значит нарываться на большие неприятности. Быть может, деятельность комиссии Макгаверна была вполне праведной, но ей явно не хватало морального авторитета, который может быть обеспечен лишь общепартийным волеизъявлением.

Тем не менее сам Макгаверн был полон энтузиазма. Реформы — как и оппозиция войне во Вьетнаме — стали коньком его предвыборной кампании в президентской гонке 1972 года. «Комиссия по реформам, которую я возглавлял, — говорил он, обращаясь к аудитории одного нью-йоркского колледжа, — выработала новые правила, гарантирующие проведение максимально открытого и максимально чуткого к общественным настроениям съезда… В 1972 году ваш голос будет услышан». А выступая перед законодателями штата Мэриленд, Макгаверн торжественно заявил: «По трудному вопросу о политической реформе мы не отступим от нашей позиции ни на йоту… Повторения 1968 года я не допущу». Наконец, объявляя о своем намерении баллотироваться на пост президента США, он сказал: «Нам не нужно руководство, основанное на пиаровских технологиях или телевизионной рекламе; точно так же не нужны нам те, кто добивается командных позиций путем закулисных сделок».

Пара таких сделок на выборах ему бы явно не помешала.

Сначала основным соперником Макгаверна был Эдмунд Маски, баллотировавшийся четыре года назад на пост вице-президента в качестве напарника Хамфри. Но вскоре он сошел с дистанции, уступив место самому Хамфри. При сравнении претендентов могло возникнуть ощущение, что они играют по совершенно разным правилам. На первичных выборах Макгаверн использовал правила своей комиссии «на всю катушку», особо упирая на требование увеличить представительство молодежи и национальных меньшинств. Хамфри же — как до него Маски — искал поддержку среди «профессионалов». Но профи исчерпали себя. Новые правила изменили сам характер игры. Боссы утратили прежнюю роль, ход борьбы определяла масса рядовых участников.