Игры политиков

Осуществляя этот критически важный союз между двумя течениями в общем русле консерватизма, Рейган укреплял свою популярность; к тому же таким образом он словно протягивал руку набиравшему в США силу евангелическому движению. В 1977 году он произнес речь «Обновленная республиканская партия», где, в частности, говорилось: «Мне хотелось бы объединить две основные составляющие современного американского консерватизма… в действенное политическое целое… Речь идет не просто о том, чтобы переплести две ветви американского консерватизма, создав таким образом временный и непрочный союз, но о формировании нового и долговечного большинства».

В прошлом консерватизм в социальной сфере ассоциировался скорее с левыми, нежели правыми. Например, на рубеже столетий сторонники «сухого закона» действовали в тесном содружестве с либералами — сторонниками женского равноправия, поскольку женам нужно было право голоса затем, в частности, чтобы запретить продажу спиртного и не позволить таким образом мужьям пропивать свою зарплату. В городах (Нью-Йорк, Бостон, Чикаго) католическая церковь была тесно связана с партийной машиной демократов в отличие от протестантских Запада и Юга.

Но по мере того, как общественный консерватизм перемещался из католической церкви в протестантскую, а также спускался с иерархических вершин на зеленые нивы еванге-лизма, новая христианская правая нашла в Рейгане выразителя своих интересов, с готовностью направляющего их в основное русло республиканизма.

Остро осознавая, какую актуальность приобретают в свете происходящих перемен его глубинные воззрения, Рейган действовал подобно крепкой корпорации, запускающей новую конвейерную линию… Он использовал традиционную торговую марку, не отказывался от некоторых прежних ингредиентов, но чутко прислушивался к требованиям и вкусам обновленного рынка…

Формируя собственную политическую коалицию, Рейган не просто обогатил формулу Голдуотера, он освободил ее от некоторых наиболее одиозных элементов. Голдуотер выступил против Акта о гражданских правах 1964 года. Стремясь использовать в борьбе против законопроекта «белое недовольство», консерватор из Аризоны расколол монолитно демократический Юг и обеспечил себе поддержку четырех штатов.

Но эти самые голоса передвинули его на обочину собственной партии. В то время как руководство республиканцев в конгрессе стремилось заигрывать с афроамериканца-ми, Голдуотер возлагал надежду на поддержку со стороны белых южан, возмущенных движением страны в сторону расовой интеграции.

Что же касается Рейгана, то, хотя консервативные воззрения обеспечили ему поддержку Юга, он, увидев ловушку, всегда ее обходил: вот и в данном случае дистанцировался от расизма. В то время как другие республиканцы из года в год занимали позиции, так или иначе взращенные на былых страхах — Никсон с его инвективами против общих школьных автобусов и борьбой с либеральным Верховным судом, Джордж Буш-старший с его чрезмерным вниманием к делу Уилли Хортона, — Рональд Рейган во время своих президентских кампаний на расовые темы, как правило, не высказывался.

Учитывая его давнюю и обостренную к ним чувствительность, это нежелание эксплуатировать расовые барьеры не так уж удивительно; на протяжении всей своей политической карьеры Рейган будет вспоминать, как неизменно призывал к интеграции в крупнейших спортивных состязаниях. Не будучи борцом за гражданские права, Рейган без колебаний отстаивал сокращения в бюджете, больно ударявшие по беднякам и представителям национальных меньшинств, что, естественно, неизменно вызывало с их стороны враждебность к нему. Но отстраненность в расовых делах, хотя практически и не добавляла ему голосов черных, облегчала поддержку со стороны совестливых белых.

Возможно, относительная широта Рейгана в расовых вопросах заставила его постепенно обращать все большее внимание на проблемы «третьего мира». От изоляционизма как такового республиканская партия избавилась давно, однако в своей неизменной борьбе с коммунистическим влиянием она словно бы отворачивалась от многого из того, что происходит в мире. В 1960-е годы демократы Джон Кеннеди и Линдон Джонсон рассматривали «третий мир» как важнейший из фронтов «холодной войны» и в отличие от евроцент-ризма эры Эйзенхауэра делали упор на борьбе с коммунистической оппозицией в развивающихся странах. Но после вьетнамского кошмара лозунг Кеннеди — «Поддерживать друзей, бороться с врагами» — казался слишком напыщенным и нереалистичным многим по обе стороны политических баррикад.