Игры порочной крови

Он уехал спустя полтора часа, за которые мы решили все бумажные вопросы и успели предаться короткой, но бурной страсти в сеннике за конюшней. Карина встретила меня на террасе, когда всадник скрылся за воротами.

— Договорились? — её миловидное лицо озарилось лукавой улыбкой.

— Еще бы! Но уезжать совершенно не хочется!

— Прекрати, зимой тут смертная тоска! За прошлые годы у тебя просто не было времени это заметить, — она подмигнула.

— Волнуюсь, как еще сложится в Тарите, — я загрустила, — Опять же мы не увидимся месяца два.

— Ну да, — Карина легкомысленно раскинулась в кресле, — А еще там будет он.

Я попыталась изобразить непонимание, но наткнулась на укоризненный взгляд. Сдалась.

— А с ним, — ответила с нажимом, — Я собираюсь не встречаться как можно дольше. Да и вообще, меня не волнует этот мужчина, у него своя жизнь, у меня уже достаточно прочное положение, я буду учиться, работать, обживаться.

— Конечно, конечно, — эта хитрая блондинка снисходительно улыбалась, — Никто же не спорит.

— Где дети? — перевела я тему.

— Были в саду и, по-моему, пытались оседлать щенков, — она хохотнула. — Беги к ним, а то одна работа в голове.

И я действительно сбежала в сад, куда няня после дневного сна забрала моих близнецов. Старший — Леоден — был назван в часть деда, а малышка Алалия получила имя вдовствующей королевы Иллирии. Весть о её смерти дошла до меня спустя полгода после побега в Марвейскую Империю. Малыши резвились на лужайке за беседкой, гоняясь за шерстяными комками песочного цвета, носящимися по траве. Пару щенков длинношерстого мастифа я подарила детям месяц назад, и теперь четырехмесячные непоседы бегали вместе с детьми и грызли всё, что подворачивалось под зубы.

Первым меня заметил Лео, оставил тискать щенячьи уши и со смехом побежал навстречу, перебирая крепкими ножками. Лужайка огласилась радостным:

— Мамамама!

За ним уже спешила сестра, и оба щенка, так что я подхватила крепыша на руки, усадила на бедро и приготовилась ловить девчонку. В результате дети меня всё-таки повалили на траву и оседлали, хохоча. Щенки с радостным тяфканьем носились вокруг.

— Леди Лира, идите хоть на плед, земля уже холодная, — няня — не молодая, но очень жизнерадостная женщина — поспешила снять с меня Лео, — Скоро пойдём полдничать.

Лали я подняла сама, зажала подмышкой дрыгающую ножками малышку, перенесла на плед. Разумеется, сидеть близнецы не стали, убежали дальше. Лали решила собирать мне букет. Приносила опавшие листочки, травинки, веточки, каждый раз подставляя для поцелуя губки.

— Не представляю, как разлучусь с ними так надолго, — посетовала я. — На день уезжаю — уже сердце не на месте.

— Да что вы, — Дарина поправила Лали выбившиеся из-под косынки темные завивающиеся на концах прядки, — Обустроитесь, приготовите всё, время в заботах и пролетит, а к Зимнику и мы приедем.

Перелом зимы было принято праздновать в кругу семьи, и няня просто не мыслила, что может быть иначе. Тут я с ней была согласна. Зимние вечера в тёплой приятной компании стали для меня настоящим откровением, ведь мои зимние праздники и детство остались в далеком прошлом.

Впрочем, с Никласом мы увиделись еще раз до отъезда. Приглашение на таинство принятия в род стало для меня неожиданностью, однако, отказываться в случае такого доверия, было не принято. Я помянула недобрым словом герцога Витта, делом рук которого, несомненно, и было это приглашение. Мне было не понятно его стремление показать близость какой-то провинциальной леди, пусть и старинного рода к семейству Виттов.

Церемония проходила в одном из Храмов Стихий в Сарэте. Как ни странно, но именно в этом храме я присутствовала на другой церемонии, после рождения близнецов в отсутствии отца старая герцогиня (графиня не помню) Карива вынуждена была установить родство крови. Официально — потому что у неё появились сомнения, а являлся ли троюродный внучатый племянник действительно её племянником. Это было необходимо для передачи наследства и титула.

В случае успеха деньги жрецам посулили баснословные, всё-таки я была достаточно богата, однако жертвенный огонь в чашах с каплями крови зажегся совершенно самостоятельно, без незаметной помощи служителей. На храм пожертвовать всё-таки пришлось, хотя и заметно скромнее. Я всё собиралась хорошенько разобраться в генеалогии наших родов, однако до сих пор руки так и не дошли.

Так за размышлениями я пропустила явление главного участника сегодняшнего действа. Никлас ди Фаран, пока носивший фамилию матери, подошел очень тихо, утянул меня из основного зала в забранную ажурной решеткой боковую галерею храма и прижал к спиной к себе, запечатлевая на шее серию чувственных влажных поцелуев.

— Я невероятно рад тебя видеть, — моего ушка коснулось тёплое дыхание, — Теперь понимаю, на какой сюрприз намекал отец.

Понятно, что сам он меня пригласить не рискнул. Однако делать из моего появления подарок не стоило. Но я смирила поднявшееся было недовольство.

— Рискуешь, — шепнула, прижимаясь к нему плотнее и чувствуя, его возбуждение.

— Плевать, — моя юбка поползла вверх сминаемая нетерпеливыми руками.