«Игры престолов» средневековой Руси и Западной Европы

Считается, что изначально Владимир Святославич пытался сплотить откалывающиеся племенные союзы на базе язычества, для чего и устроил в Киеве пантеон. Если логически связать с этим летописным сюжетом свидетельства о походах на вятичей и радимичей, то получится, что это мероприятие отнюдь не способствовало консолидации славянских племен вокруг киевского князя. Впрочем, существует и другая точка зрения, согласно которой Владимир не устраивал никаких религиозных преобразований, а просто перенес языческое капище на новое место[44]. Однако «реформа» языческого пантеона, вероятно, все же произошла, так как, согласно наблюдениям Б. А. Рыбакова и В. Н. Топорова, собственно славянскими божествами здесь были только Перун и Мокошь, тогда как Хорс и Симаргл являлись иранскими культами, а славянские имена Даждьбога и Стрибога оказались кальками соответствующих иранских названий[45]. Иначе говоря, языческий пантеон Владимира носил «межконфессиональный» характер, но главное место в нем отводилось славянскому божеству Перуну, культ которого Е. В. Аничков охарактеризовал как «княжеско-дружинный», противопоставленный «торговому культу» Волоса[46]. Что касается древнерусских летописцев, то их волновал не социально-политический, а идеологический аспект «реформы». Они стремились показать не столько кризис киевской гегемонии в племенных общностях восточных славян, сколько кризис славянского язычества в целом, для того чтобы мотивировать религиозные искания Владимира. В ПВЛ под 986 г. рассказывается, что к князю с предложением своей веры приходили представители римской и константинопольской церквей, исповедовавшие ислам волжские болгары, а также хазарские иудеи. Этот летописный текст имеет специфическую тенденцию, так как создает только видимость «выбора веры», по существу являясь пропагандистским памфлетом, призванным подчеркнуть достоинства византийской разновидности христианства, так как аргументы представителей других конфессий, в отличие от «речи» греческого «философа», представлены схематично. Возможно, это связано с тем, что до включения в летопись «речь философа» существовала в качестве отдельного произведения. Хотя конфессиональная тенденциозность в целом характерна для средневекового историописания, она, согласно М. Д. Присёлкову, заставляет вспомнить о «гречествующей руке» летописца. Принятию христианства по византийскому обряду предшествовало обострение отношений между Киевом и Константинополем, которое завершилось захватом важнейшей греческой колонии в Крыму – Херсонеса (в летописях – Корсунь). В русских и иностранных источниках эти события описываются по-разному.