«Игры престолов» средневековой Руси и Западной Европы

«Сценарий» гибели Святополка нашел продолжение еще в одном памятнике Борисоглебского цикла – паримийных чтениях Борису и Глебу. Паримийные чтения – это адаптированные для богослужения фрагменты из Ветхого и реже Нового Завета, как правило, читавшиеся в церкви во время Великого поста и вечерних служб накануне больших церковных праздников. Одна из их разновидностей (так называемые исторические паримии) вместо традиционного библейского сюжета о Каине и Авеле содержит сюжет о Борисе и Глебе. Паримии Борису и Глебу читались 2 мая (в день перенесения мощей мучеников) и 24 июля (в день гибели Бориса), однако чтение их не считалось канонически обязательным и они могли заменяться библейскими паримиями[231]. Б. А. Успенский отмечает, что в исторических паримиях Борис и Глеб фигурируют как один обобщенный образ мученика, объяснив это обстоятельство влиянием католической службы св. Вацлаву-Вячеславу. Сам факт существования Борисоглебских паримий уже давно вызывает недоумение: не исключено, что в данном случае «история Бориса и Глеба воспринималась как библейское повествование в переводе на язык русской истории – на конкретный язык русских реалий»[232]. Однако в фокусе паримийных чтений находятся не Борис и Глеб, а Святополк и Ярослав. Князья-мученики остаются на периферии сюжета: об их гибели сообщается как бы между прочим, на уровне факта, а не феномена. Составителя паримии интересует осуждение братоубийства как явления, противоречащего религиозным представлениям, а вовсе не прославление тех, кто пал жертвой братоубийцы: история их рассматривалась лишь как своеобразная иллюстрация общей идеи. Внимание акцентируется на мотиве «праведной мести», выраженном в молитве Ярослава перед сражением.

Паримии состоят из трех чтений, представляющих изложение междукняжеской войны 1015–1019 гг. в контексте библейских фрагментов, которые своим каноническим авторитетом были призваны дискредитировать братоубийство как неприемлемое для христианина. В первом паримийном чтении говорилось: «„Нехорошо замышлять зло“ (Притч. 17: 26) против брата своего. „О, горе душе твоей, потому что ты собрал совет злой“ (Ис. 3; 9-10) против двух праведных братьев своих. Сказал так: „Перебью братьев своих и буду один властитель на Руси“. И не знал, что меч Божий точится на него, потому что не вспомнил Иоанна Богослова, обличающего его: „Возлюбленные, если кто скажет, что любит Бога, а брата своего ненавидит, тот – лжец“ (1-е посл. Иоанна 4: 20)». Нетрудно догадаться, что здесь осуждается не названный по имени Святополк. Его грех имеет вполне светскую мотивацию. Стремление к единовластию приводит к помыслам о братоубийстве, включенным в контекст книги Притчей, который раскрывает перспективу грехопадения: «…этот окаянный и братьев своих возненавидел, „сердце нечестивого немилостиво“ (Притч. 12: 10). „Когда доходит безумный до глубины зла и не опасается, настигает его оскорбление, и поругание“ (Там же. 18: 3), и бездна глубокая, и мука вечная, „и в конце увидят его на дне ада“» (Там же. 16: 25).

Второе паримийное чтение рассказывает о Ярославе, частично совпадая с текстом ПВЛ. Ярослав узнает о гибели Бориса и готовящемся убийстве Глеба и обращается к помощи новгородцев; «Ведь он и сам в то время был в ссоре с новгородцами, и они не хотели помогать ему против Святополка. Но вспомнили Апостольские слова: „Братья, Бога бойтесь, а князя чтите“ (1-е посл. Петра 2: 17), „потому что он – слуга Господа. Не напрасно меч носит, в отмщение злодеям, в похвалу делающим добро“ (Посл. к римлянам 13: 4; 1-е посл. Петра 2: 14)». В тексте паримий Ярослав определяется как субъект Божественного возмездия: «…сей Ярослав, новый Авраам, пошел на Святополка и, призвав Бога, так сказал: „Не я начал убивать братьев, потому что без вины он пролил кровь эту праведную“. Ведь говорили ему Борис и Глеб: „Знай, брат, мы не противимся и не перечим, потому что пишется: „Господь гордым противится, смиренным дает благодать“» (Посл. Иакова 4: 6; 1-е посл. Петра 5: 5). Этот пассаж, присутствующий в более поздних списках, – единственное место паримии, где страстотерпцы прямо противопоставляются Святополку.