«Игры престолов» средневековой Руси и Западной Европы

С точки зрения «реальной политики» поворотным моментом в становлении этой доктрины стал «волынский компромисс» 1077 г., когда младший брат добровольно уступил киевский стол старшему. Прецедент был создан, однако для придания ему политического веса необходимо было экстраполировать его в прошлое, представив следствием развившейся традиции, а кто лучше только что причисленных к лику святых князей-чудотворцев мог стать выразителем этой традиции и обеспечить ему больший авторитет? Как отметил В. Ю. Аристов, мотив приоритета «старейшинства» в процессе формирования Борисоглебского цикла последовательно возрастает от повести «Об убиении…» через «Анонимное сказание» к «Чтению…» Нестора[364], а современные датировки двух последних памятников указывают на конец XI – начало XII в. как период становления этой доктрины. В пользу того, что именно этот период являлся ключевым для ее оформления, говорит и объективная ситуация, сложившаяся на Руси между 1078 и 1113 гг., когда киевский стол на законном основании принадлежал старшему из потомков Ярослава Мудрого. В том же 1078 г. в Печерском монастыре, бывшем, по всей видимости, средоточием этой идеологии, игуменом вместо изгнанного братией Стефана стал вернувшийся из Тмутаракани Никон, управлявший обителью вплоть до своей кончины в 1088 г. Хотя сформулированное А. А. Шахматовым предположение о причастности Никона к формированию летописной традиции подвергается сомнению[365], пребывание во главе печерской обители, ставшей на рубеже XI–XII вв. ведущим интеллектуальным центром Руси, принципиального противника междоусобиц могло способствовать внедрению в политическую практику регулирования междукняжеских отношений представлений о приоритете «старейшинства», заметных в Начальном своде, работа над которым началась в монастыре в 1090-х гг. при игумене Иоанне. С одной стороны, задача печерских книжников облегчалась тем, что Всеволоду Ярославичу принадлежал генеалогический приоритет над «младшими» князьями. С другой стороны, положение осложнялось тем, что далеко не все «младшие» князья были готовы его признать. Составитель некролога Всеволода в летописной статье 1093 г. писал, что, когда Всеволод княжил в Киеве, «горе было ему от племянников его, так как начали они ему досаждать, один желая одной волости, а тот другой; он же, чтобы замирить их, раздавал им волости…»[366].

В 1081/82 г. киевский князь потерял контроль над Тмутараканью. Когда его племянник Давыд Игоревич был изгнан из Тмутаракани вернувшимся из Византии Олегом Святославичем, то он блокировал торговые пути в устье Днепра, совершив нападение на караван византийских купцов. Чтобы разрядить ситуацию, Всеволод дал ему Дорогобуж, который был центром Погорины, граничившей с Киевской землей. В это же время на Волыни активизировались двое князей Ростиславичей, двоюродных племянников Ярополка Изяславича, которые находились во Владимире. Весной 1084 г., во время поездки Ярополка в Киев, они бежали из города и, вероятно, навербовав себе сторонников среди населения Волынской земли, смогли захватить власть во Владимире, откуда их удалось выбить лишь при содействии Мономаха. На следующий год Ярополк, послушав «злых советников», восстал против Всеволода. Мономаху пришлось идти на Волынь против него, однако Ярополк бежал в Польшу, оставив в Луцке свою мать Гертруду Польскую и жену Кунигунду Орламюндскую, которые были взяты в плен. Причина этого выступления осталась неизвестной. Некоторые исследователи вслед за польским хронистом XV столетия Яном Длугошем полагали, что она заключалась в претензиях на Киев, но так как после возвращения из Польши в 1086 г. Ярополк получил по соглашению с Мономахом свой стол во Владимире, где было вокняжился Давыд Игоревич, можно думать, что «яблоком раздора» оказался вовсе не Киев[367], а дорогобужская волость Давыда Игоревича, которая могла быть отторгнута от Волынского княжества.