Игры Проклятых

Клавдий и сам проклинал свою роль в интригах некромантов. Но у него не было иного выбора: если бы отказался он, приговор исполнил бы кто-то другой, а отказавшийся пополнил бы ряды убитых. Осознание этого ничуть не помогало. Батури винил себя, себя и только себя, словно сам заставлял младших нападать на людей, словно сам запрещал им пить кровь. Как бы ни было раньше, сегодня все изменится, род вернет себе право на полноценное существование. Клавдий вернет ему это право!

Батури, отбросив воспоминания обратно в прошлое, забыв до поры о планах и надеждах, вернулся в реальность. Он шел вдоль Комнаты Зеркал, замыкая череду Высших, которые сегодня, желая или нет, станут теми, кто приблизит золотой век вампиров – кровавый век.

Батури резко обернулся. Бледное лицо смотрело в пустые отражения, наблюдая за Бессмертными. Клавдий замедлил шаг, отдаляясь от собратьев. Прошептал тайное заклинание, поведанное ему Арганусом, и лицо наблюдателя исказилось, поникло, всевидящие глаза закатились, утрачивая зрение. Страж Отражений лишился сил, переставая быть смертельной угрозой. С грустью и в то же время с радостью Батури посмотрел в спины соплеменникам. Глубоко вздохнул и ускорил шаг. Уже ничто не помешает его планам исполниться.

Комната Отражений резко оборвалась, сменилась широким каменным туннелем. Узкие проходы пронзили центральный коридор в сотне мест, изрезали дырами дверей толстые стены. Комнаты Спящих. Тут погружались в летаргический сон Высшие, уходили в «долгую дорогу», чтобы набираться сил для новой жизни, новых свершений.

Молчаливая, как сама смерть, шеренга вампиров миновала лежбища и вышла в широкую залу с высоким сводом. Изогнутые витиеватые колонны, прижимаясь к стенам, взметнулись ввысь, соединяясь в центре купола в эллипсоидную, походившую на кокон, лепку, из которой выросла широкая люстра с тысячами негаснущих свечей. Мерный свет играл бликами на разукрашенных фресками стенах. Настенная живопись хранила на себе эпизоды из жизни Перворожденного Каэля, великого мага, погибшего в Последней войне, но ни одна картина, посвященная его смерти, не нашла отражения в Комнате Совета, даря Каэлю вечную жизнь в памяти потомков.

В центре залы разместился длинный стол с тринадцатью креслами из красного дерева. Клавдий сел на место Главы Совета, таковым не являясь. Его кресло можно было смело назвать троном. У него была более высокая спинка, инкрустированная мутно-красными рубинами и аметистами, расписанная руническими письменами, вышитыми золотыми нитями на багряно-кровавом бархате.

Совет начался. Но начался не с привычного приветствия Старшего…

– Как ты посмел занять место, которое тебе не принадлежит? – Молнии, бьющие из бешеных глаз Толбиака, рисковали воплотиться в реальные.

– Я призвал вас всех и, как виновник Совета, занял трон повествующего. Если тебе, Толбиак, не известны законы Зеркального Замка, то прошу, граф, не выказывай всеобщно своего незнания, иначе советники усомнятся в том, что ты достоин занимаемого поста, – нарочито важно, не скрывая презрительных ноток в голосе, осведомил Клавдий. Выдержав короткую, как клинок ножа, паузу, Батури продолжил, но на удивление благозвучным и учтивым голосом: – Приветствую собравшихся! – Клавдий опустил голову в традиционном полупоклоне, Высшие ответили тем же. – Сегодня я хочу обсудить с вами дальнейшую судьбу рода. Сотни лет некроманты пользовались нашей помощью, использовали нас в своих целях, а взамен мы получили бесславие и унижение. Наших младших братьев лишили пищи, побудили на неверный шаг, за который они понесли неоправданно суровое наказание…

– Не ты ли их наказывал?! – срываясь с кресла, выкрикнул Толбиак. – Ты безропотная пешка некромантов, которую они поставили на великий пост, чтобы мутить воду в Совете!

– Сядь, – приказал Клавдий, – или я заставлю тебя сделать это.

Толбиак был в ярости. Он ненавидел Батури лютой ненавистью – и знал, что это чувство взаимно. Но он не на базарной площади, а в Зале Советов, чтить законы которого обязан каждый вампир. Толбиак опустился в кресло, но далось ему это с великим трудом.

– Если еще хоть кто-то посмеет меня прервать, он сильно об этом пожалеет. У меня слишком важная миссия, чтобы терять время на идиотов, – властно оповестил Клавдий, нащупывая под одеждами эфес клинка. Накал в Зале Совета и напряжение в воздухе были настолько отчетливыми и крепкими, что в них легко мог утонуть и лучший из пловцов. Но, к счастью, советники не проронили ни слова, ни полслова. Клавдий не медля заговорил, не рискуя и дальше испытывать удачу: ведь она, как и любая женщина, непостоянна.

– Итак, продолжим. Наши братья понесли суровое наказание, и виноваты в этом не те, кто напал на живых, и не те, кто наказал их за это. Виновен тот, кто своими законами поставил расу вампиров на грань вымирания, кто ценит людей выше, чем своих союзников. Его имя – Балор Дот. И мы отомстим ему за коварство!

Клавдий замолчал, давая понять, что настал черед Советников.