Игры с Дьяволом

Кейн любила ее – в этом она не сомневалась с того момента, когда услышала это в первый раз – но она никогда и ни с кем не жила вместе. Когда она вышла из гардеробной, та, о которой она думала, сидела на кровати, улыбаясь ей. На коленях у Кейн лежал букет подсолнухов, которые казались здесь такими же неуместными, какой себя ощущала Эмма.

– Я помню, как ты рассказывала мне, что когда ты жила с родителями, ты выращивала эти цветы под своим окном. И я помню, какой счастливой ты выглядела, когда рассказывала мне об этом. – Кейн встала и подошла к Эмме. – Они для тебя, любимая. – Она протянула ей цветы. – Я, конечно, не сама их растила, но надеюсь, они сделают тебя счастливой.

– Ты делаешь меня счастливой, – ответила она.

– Надеюсь, что это так, потому что я не хочу, чтобы ты когда-нибудь покинула это место. Я хочу, чтобы ты чувствовала, что это твой дом. А если нет, мы подыщем другой.

Эмма положила цветы и обняла Кейн.

– Я не хочу покидать это место, и мне кажется, что этот дом так же совершенен, как и ты. Хотя есть способ удостовериться в этом.

– Больше цветов? – поддразнила Кейн.

Эмма покачала головой и заглянула в блестящие синие глаза. – Больше тебя.

С этого дня с ее стороны кровати в хрустальной вазе всегда стояли подсолнухи. Эмма чувствовала себя особенной благодаря этим цветам, потому что Кейн всегда сама лично выбирала и покупала их. По крайней мере, два раза в неделю она ходила за ними на французский рынок.

– Ты выглядишь так, будто несешь на плечах всю тяжесть мира, дорогая.

Услышав хриплый голос, Эмма осознала, что присела на кровать, чтобы быть поближе к Кейн.

– Прости, – сказала она и попыталась встать.

– Не надо. Я хочу тебе кое-что сказать. – Движения Кейн все еще были нескоординированы, но она сумела ухватить Эмму за руку.

– Я знаю, что ты меня не особенно любишь, но на сегодня с меня хватит. Я больше не могу. – Эмма была уверена, что Кейн в ослабленном состоянии не сможет ее удержать.

– Останься. Я не собираюсь говорить ничего плохого. Я хочу извиниться за свою вспышку гнева. Хэйден сам отвечает за свои действия, что бы ты ему ни сказала. Мне не стоило так на тебя набрасываться.

– Кейн. я понимаю, что ты была расстроена. Не нужно извиняться. – Эмма расслабилась и улыбнулась, потому что Кейн не убрала руку даже, несмотря на то, что теперь она не собиралась вставать с постели. – Мне стоило подождать, пока ты проснешься. Я не пыталась дискредитировать тебя.

– Ну, перестань, Эмма. Я лежу пластом и извиняюсь перед тобой. Мне кажется, ты должна наслаждаться моментом. – Кейн сжала ее запястье. – А теперь скажи мне. почему ты такая грустная?

– На самом-то деле у меня хорошие новости.

– Скажи, что тебя беспокоит?

– Ну, какая тебе разница? Почему тебя это волнует? – В вопросе Эммы не было сарказма.

– Разве это не важно? Разве тот факт, что я беспокоюсь о тебе, сам по себе ничего не значит?

– Я не собираюсь играть с тобой в «двадцать вопросов», так что не могла бы ты просто ответить?

– Меня заботит это, потому что ты многое значишь в моей жизни. Потому что ты мать моих детей. И поэтому меня заботит твое счастье.

Эмма быстро взглянула на Кейн. Ее глаза блестели от непролитых слез.

– Спасибо. Я уверена, что признать это было сложнее, чем получить от меня пулю.

Кейн засмеялась, подумав, что Эмма все еще хорошо ее знает.

– Тогда вознагради меня за демонстрацию чувств.