Игры с огнём

На талии сжались сильные пальцы, рывком притягивая меня ближе, усаживая на ноги, так что теперь свидетельство Феррерсовского желания многозначительно упиралось мне в живот.

- Господи, почему я не свернул тебе шею еще в школе? - пробормотал аристократ, прильнув губами к упомянутой части тела. - Ошибки юности! - философски ответила я. - давай, Эдди, рассказывай. Феррерс уткнулся лбом мне в плечо, и я снова запустила пальцы в светлые растрепанные волосы. - Плохо. Очень плохо. Потом получше. Потом еще лучше. Потом совсем хорошо. А потом ты явилась и все испортила. - И это все?! - Ты просила честно, а не подробно! - и прежде, чем я открыла рот для новых «хочу», он выдал: - Теперь твоя очередь. Почему ты бросила зверомагию? - Почему это моя? - расфырчалась я. - Я не хочу! - Кейт! - рыкнул Феррерс, сильнее сжимая мою талию. - Я хочу!

- Скучно стало, - я пожала плечами, выпутала пальцы из волос, положила ладони на грудь, царапнула, погладила. - Все закончилось тем, что я год там покрутилась, поменяла все ограды, подлатала все защиты, поймала себя на том, что продумываю как-то сверхмощный купол для виверн, а виверны смотрят на меня как на дуру, потому что он им на фиг не сдался... и рванула обратно.

Когда десять лет назад, куратор узнал, что именно я потребовала у лорда Феррерса в награду за спасение жизни его сына - а именно, разрешение не продолжать обучение по профилю инициации, а отправиться туда, куда я и планировала изначально (к гадам!) - он только молча подписал разрешение, рекомендации, бумаги, и все-все-все, что его просили. Зато, когда восемь лет назад я явилась к нему с «Мистер Вилсон, я передумала!» -он тоже подписал разрешение, рекомендации, запрос в адрес университета... но уже отнюдь не молча! И те ворчливые нотации, которые обрушил на мою бедную русую голову бывший куратор в приличном обществе лучше не озвучивать. Ладони Феррерса прошлись по моим бедрам, легли на ягодицы, сжали, несильно, но ощутимо. По-хозяйски.

- Я приезжал туда. В заповедник.

Я на это ничего не сказала. Просто приподнялась, подалась вперед и тут же медленно, со вкусом, опустилась вниз. От острого, неописуемого удовольствия, дрожью отозвавшегося во всем теле, я со стоном выдохнула и тут же прикусила губу. Мамочки, как же это все-таки хорошо! Как хорошо...

Не торопясь активно действовать, Феррерс с нажимом провел ладонями по моей спине вверх, вниз, а потом сгреб в охапку, насаживая сильнее, хрипло застонал мне в шею. Качнул бедрами, не давая пошевелиться самой, и я всхлипнула от того, каким шквалом ощущений отдалось внутри это короткое движение. И я сама обхватила его за шею, прижалась теснее и принялась двигаться, чувствуя, как Феррерс вторит моим движениям, как удовольствие, сосредоточенное сейчас внизу живота, растекается по всему телу горячими ручейками, пока наконец не накрыло меня с головой, заставляя задыхаться, захлебываться им, тонуть в нем... Я лежала на Феррерсе, уткнувшись лбом в выемку между шеей и плечом, перебирала пальцами короткие светлые пряди. Сквозь опущенные ресницы наблюдая, как обнимающий меня за плечи Эдвард потянулся за бокалом. Сделал глоток. Оставил в сторону. И вдруг заговорил:

- Ты мне снилась, Китти. Постоянно. Даже наяву - снилась...

Он говорил, а я слушала, прижимаясь щекой к горячей коже, вслушиваясь не только в слова, но и в хриплый, надломленный тембр, в глухое биение сердца. Ничего не изменилось. И одновременно изменилось так много. Наверное, если бы Феррерс поступил так, как должен был бы поступить любой нормальный мужчина в подобной ситуации - при первой встрече высказать сдержанную радость и заинтересованность, потом цветы, конфеты, романтика, свечи, ритуальный танец самца шилохвостого страуса вокруг интересующей его самки (то еще зрелище, никогда не забуду!) - все сложилось бы иначе. И отнюдь не в положительную сторону. Я бы шарахнулась и крепко призадумалась, а надо ли оно мне. А о чем думать, когда уже все свершилось? Правильно, не о чем. Остается только пользоваться моментом.

Ну и Феррерсом пользоваться, что уж! - подумала я, одновременно с этим протягивая ему мочалку с просьбой спину потереть. Зря что ли пришел... Когда мы вылезли из ванной, и я, позевывая, попросила Эдварда дверь за собой запереть самостоятельно, раз уж он отпереть ее самостоятельно потрудился, аристократ посмотрел на меня с крайним удивлением.

- А кто тебе сказал, Китти, что я ухожу?..

Эдвард

Телефон, брошенный на тумбочку, вибрировал снова, и снова, и снова. Кому-то категорически не нравилось, что перед тем, как заявиться к Кейт, я отрубил любую возможность связаться со мной магически. Тогда этот находчивый человек решил взять меня измором иначе. Можно было бы, конечно, протянуть руку и выключить надоедливый гаджет. Что я и сделал. Но вялое любопытство сыграло злую шутку. Глянув на имя звонившего, я поморщился и нехотя все же принял вызов.

- Эдвард? Ну наконец-то! - одновременно взволнованный и недовольный голос леди Феррерс взрезал ночную тишину. - У тебя все в порядке?