Игры с призраком. Кон третий.

— Забыли, — отрезала — невыносимо было слышать, невыносимо, что об этом вообще говорят. На другую тему перевела. — Другое актуально: ярлы на излучине высадятся, уже вышли. Пойдут толпой на Полесье и всех кто на их пути встретятся — убьют. Сама слышала. Мстить Рольхаальд пришел за братьев. А убила их я… В общем: сопли, слюни — потом, сейчас нам нужно быстро добраться до излучины и встать заслоном.

И поднялась — там она кровью все смоет. Может, умрет наконец и кончится эта моральная ломка изо дня в день, не будет тоски по тому, кто дороже всех, печали от понимания, уже никогда ей не встать с ним рядом, как он рядом с ней не встанет.

И пошла в чащу. Мужчины переглянулись, за ней двинулись.

— Сколько у тебя лазерников? — спросила у Кирилла.

— На ораву ярлов хватит. Зарядов. Рук боюсь не хватит.

— Придется постараться.

— Подниматься высоко, — заметил Миролюб. — Лодья нужна.

— К берегу, по идеи, нам вообще нельзя. Голову на отсечение даю — эта мразь с косичкой сейчас по всему периметру рыщет.

— Увижу, убью, — поцедила Анжина.

— Нет уж, это мое дело, — тихо, но до дрожи сердито постановил Шерби. Знал Анжину — быстро убьет, а тот смерти лютой и долгой заслуживает.

— Ты как вообще? — покосился на нее.

— Тупой вопрос, — буркнула.

— Чем поил-то?

Та глянула потеряно:

— Кабы я знала. Опять об этом? Может, сообразим, как к речке выти и переправиться. Мешкать нельзя — ярлы вечером вчера вышли.

— Ну, их много. Пока толпой до реки докатят, пока поднимутся вверх по течению, — огляделся, примериваясь. — К ночи, не раньше, у излучины будут.

— Там река поворот к Вышате делает, — заметил Миролюб.

— Если бегом, сколько до излучины? — уставилась на гридня Халена.

Тот головой покачал:

— Не успеем. Хоть к князю бегом, хоть к излучине — все едино след ярлов простынет уже, когда явимся.

Кирилл затылок огладил и постановил:

— Короче, бежим до реки, берем лодью с весельниками на абордаж и пилим быстрым темпом к излучине, а там уже все и решим.

А больше выхода и не было.

Троица развернулась и трусцой ринулась вперед.

К вечеру на песок к берегу упали — выдохлись. Кирилл на часы глянул — пять вечера.

— Еще бы лодку быстро найти, — заметил, разметавшись по песку.

— Пять минут! — выставила пятерню Анжина, прося передышки. Первым Миролюб поднялся:

— Лежите покаместь, огляжуся.

— Ну, огляди-ся, — проводил его взглядом мужчина и женщину к себе подтянул, осмотрел разлившуюся от уха до губ синеву по щеке. Хрюкнул:

— Отдохнула, да?

— Я не отдыхать сюда прилетела, — отвернулась. — На себя посмотри — бланш под глазом отцветает, на руках, словно в кандалах были.

— Были, — сел и опять хохотнул, умиляясь — до чего ж жизнь последнее время «спокойная»!

— Ты чего? — глянула смущенно, думая — над ней смеется.

— Поражаюсь темпу жизни. А главное ее однообразности. Блин, просто! Где не появись, везде полный звездец! И мы в эпицентре.

Анжина посмотрела на него и вдруг улыбнулась. Переглянулись — засмеялась оба.

Миролюб вернулся и навис, с недоумением поглядывая на двух смеющихся Богов:

— Не ополоумели часом?

— Ты полегче, паря, все-таки Боги мы, — поддел Кирилл.

— Боги вы тама, — ткнул пальцем в сторону неба с серьезным видом, — а тута все равны.

Мужчина посерьезнел: мудро. Поднялся, уставился на гридня и руку подал, ладонью вверх, как у них в десантуре было положено:

— Друзьями будем.

— Побратимами, — поправил гридень, чуть побледнев от чести такой. Скопировал жест и сжал руку Ливню. — Теперь мы едины и все на всех.

Анжина руки им ладошкой накрыла:

— Еще бы на тот берег и к излучине, а, ребят? А потом братайтесь до упаду!

— Надо к косе выше. Здесь никого, а там вроде лодка, но далеко шибко, — заметил Миролюб.

Двинулись поверху по склону у берега — по песку шагать было неудобно, вязли ноги.

Песок выемкой в лес уходил, широкой полосой вгрызаясь в чащу. Прошли его и услышали за спинами:

— Халена!!!

Всех троих развернуло, лица на миг от ярости перекосило:

— Сам, поганка, явился, — сжал кулаки Шерби.

— Не тронь, — глухо бросила Анжина, глядя на мчащегося к ним всадника. Копыта коня высекали брызги, баламутя воду у берега. Волосы Богутара развевались, лицо искажено.

А за мужчиной пятеро всадников, за теми еще с десяток неслись.

Миролюб к ножнам потянулся — руку ему накрыла:

— Мое это дело, — глянула, и шагнула на песок.

— Анжина! — ступил за ней Кирилл останавливая, но Миролюб ему не глядя рукой дорогу преградил:

— Право ее, — бросил.

— Убьет!

— Узрим.

— Он ее!

— Нет, — улыбнулся одними глазами. — Эва, Ливень — посестры не ведаешь? Да она и не таких, как Богутар охаживала. Верь ей, а и кумекай каково у ее на душе? Пущай сама разберет — верно то, по чести.

— Халена!! — на ходу спрыгивая с коня, кинулся к ней Богутар. — Лапушка моя!!

И замер — женщина меч выставила.

Посмотрел ей в глаза — понял — на бой вызвала.

— А драться не станешь, убью как труса.

— Мужа? — вытащил медленно меч из ножен, взгляд с нее не сводя: запоминал ее такой — прекрасной в спокойной решимости, за которой только один вариант — с этой косы живым уйдет один. — Опомнись, — побледнел.