Игры с темным прошлым

– Садись в машину. Садись, я тебе говорю!

Его и самого уже заколотило.

– Садись, говорю, поедем!

– Куда? – Лицо ее прояснилось, глаза расширились. – Куда, Игорь?

– Сейчас сама увидишь.

Она села в машину, и они поехали. Он вез ее в морг. Другого в этот ночной час придумать не мог. Помнил, как однажды ездил туда за телом одной пожилой женщины – матери друга, уехавшего на соревнования за границу и не имевшего возможности приехать на похороны. Он вспомнил даже запах, которым сопровождалось это тяжелое действо…

Остановились возле освещенного крыльца двухэтажного дома, Игорь почти выдернул девчонку из машины, поставил на снег и, подхватив под мышки, встряхнул.

– Пойдем, у меня тут дело одно, сама увидишь…

Она нахмурила свои соболиные брови, потянула носом, зверек нахохлившийся. Как же много в ней было детского, несмотря на женский призывный наряд, боевую раскраску!

Он распахнул дверь и, схватив ее больно за руку, потянул за собой. В коридоре столкнулся с заспанной теткой в белом халате.

– Мы за родственницей приехали… нам сказали, что она здесь… На опознание…

Тетка застыла в ступоре. Не могла знать, что это жестокая игра, направленная на отрезвление отроковицы. Дурочки.

Игорь же, отпустив свою жертву, отвел тетку в сторону и в двух словах объяснил суть: не допустить суицида, испугать так, чтобы неповадно было… Она сразу поняла и прониклась к нему, сующему ей в ладонь хрустящую бумажку, уважением.

– Пойдемте…

И повела в свое царство мертвых, в полумрак растерзанных ледяных тел…

Вероника выбежала на свежий воздух, в синюю ночь, в легкий снегопад и остановилась, подставив лицо мягким белым хлопьям. Ее трясло.

– Вы… Вы нарочно…

– А ты как думала? Хочешь лежать там же куском холодного вонючего мяса?

Он видел ее спину, прямую, молодую, и ему хотелось обнять ее, приласкать, успокоить. Но она же, дура, не так поймет, еще раздеваться начнет прямо возле морга.

И вдруг она повернулась и кинулась к нему, обняла, прижала к себе и замерла, прощалась…

– Вот и хорошо. Найди себе мальчика и пудри ему мозги… А меня забудь, я женат, у меня трое детей…

Он поцеловал ее в меховой берет, потом, подняв пальцем за подбородок ее розовое, мокрое от слез лицо, лизнул соленый нос:

– Все, поехали… Думаю, ты все поняла, ты же умная девочка… Анжелика… мать твою, Вероника…

16

На этот раз Оля впустила его без лишних слов, обрадовалась его приходу, распахнула дверь так, что туда могло войти сразу несколько Чаплиных. Ей было все равно, в каком он находился состоянии, орал бы на нее прямо с порога или бросился бы целовать, главное, он принес в этот мертвый дом саму жизнь.

– Послушай, она могла влипнуть в какую-нибудь историю, угодить в лапы маньяка, зверя, ее могли задушить, застрелить, а мы с тобой ничего не делаем, ничего не предпринимаем, бездействуем! Скажи мне, ты точно знаешь, что она куда-то отправилась, что она уехала, улетела? Почему ты так решила, если тебе, как ты говоришь, ничего не известно? Или ты что-то скрываешь от меня? Если так – разорву на куски, поняла? Такими вещами не шутят!

– Нет ее рюкзака, куртки, документов, – нервно кивая головой в такт своим словам, отчитывалась Ольга. Она стягивала у самого горла ворот халата и дрожала всем телом.

– Чего дрожишь? Боишься? То-то же!

Чаплин схватил ее руку, стягивающую ворот, сжал и притянул Олю к себе, поцеловал в теплую сонную щеку.

– А ты как думала? Что я отстану? Ты теперь мне как мать родная. Где Машка, вот скажи мне?

– Не знаю. Я уже и сама начинаю волноваться. Столько дней прошло, а от нее ни весточки… Борща хочешь?

– Спрашиваешь… Твоим борщом возле Кремля пахнет. А уж в подъезде какой аромат – и говорить нечего. Я измаялся весь, видишь, какой неприбранный хожу, неухоженный и никому не нужный, голодный, наконец.

– Раздевайся.

– Сразу бы так.

Он разделся, прошел в комнату, рухнул в кресло и тяжело вздохнул.

– Ну должна же она вернуться, мать ее…

Он слышал, как Ольга звенела посудой на кухне. И эти звуки на время ослабили боль. Это были такие домашние, мирные звуки… Когда-нибудь он отблагодарит Ольгу за этот теплый дом, этот борщ, это немое понимание.

– Знаешь, Игорь, у меня в доме кто-то был… – Ольга застыла в дверях с половником в руках. Лицо ее было растерянным. – Вот видишь, журнал на столике… Это не мой журнал. Его здесь не было. Поверь мне, я не схожу с ума, здесь явно кто-то побывал…

– Машка, думаешь?

– Не знаю… Но я сегодня так испугалась… Даже хотела звонить тебе. У меня, как это ни странно, тоже в Москве никого…

– А родители?

– Они не в самой Москве, понимаешь? Да и мы как-то в последнее время мало общаемся. У матери с отцом сложные отношение, кажется, она живет с другим мужчиной… Отец не любит жаловаться, но, когда я приезжала к ним в последний раз, матери не было, да и вообще дом выглядел холостяцким… На плите был лохматый суп.

– Как это «лохматый»?

– Вода, вермишель и яйцо… Желтый лохматый суп. Такой отец всегда варил, когда мама уезжала в командировку или в Сочи…