Игры Сатурна. Наперекор властителям

— Вы же знаете, что сможете, — я слегка задохнулся, — Почему я позвал вас сюда… я и сам не знаю. Я подумал, что это будет тяжелое прощание. И он, Вэл, он верит, что вы устроите после этого свою жизнь. И я тоже хочу, чтобы вы знали, что у вас есть тут друг, который позаботится о вас, Дафна. Я могу вам чем-то помочь?

— О, Алекс, — Она неожиданно поцеловала меня и расплакалась.

Наконец я заснул.

…Должно быть, мы все сошли с ума, оставив «Габриэль» на такое долгое время без присмотра, полностью на автоматике. Хотя никто бы не мог выдержать такой длинной прощальной церемонии. Но справедливость этого требовала, и все вместе мы смотрели через стекла шлемов на наших товарищей, с которыми мы работали, и жали им руки, прощаясь, желали им попутного ветра до самой смерти или же до того, как на них снизойдет чудо.

Пока мы добирались до корабля, я старался держаться поближе к Дафне. Она была почти тенью, сиянием среди звезд и молчания вокруг. Я не слышал ничего, кроме шума в своих наушниках и глухих ударов собственного сердца. За завтраком некоторые из нас были шумны, а некоторые впали в уныние, по ее же виду нельзя было ничего понять, сейчас никто не разговаривал. Чувствовали ли мы вину за то, что скоро вновь увидим синеву, облака, дождь, листья на ветру? Я сам, разве я совершал подлость, смея на что-то надеяться?

Единственная грубая реальность, которую я мог себе вообразить, предупреждала меня о том, что она может выйти замуж повторно, а если и выйдет, то исключительно, чтобы не оставаться одной, и потому, что так удобней. Ну что ж, я не могу надеяться на большее.

Мои ботинки стукнулись о корпус «Уриэля».

Мы завернули в шлюз. За внутренней заслонкой ждали Мэтью Кинг, Джесс Смит, Блейз Поликард, Николай Кузьмин, Иоханес Венизелос, Сигияма Кито, Вольдемар Асклунд. Больше не в грубых рабочих комбинезонах, и уже не голодающие, и не ждущие прибытия людей, они стояли в праздничной форме, как на параде, и я видел, что эти храбрые, скромные люди не знали, как утешить нас.

— Добро пожаловать, — сказал Кинг. Идя по коридору, он обнял меня за талию. Через полсекунды мне стало стыдно, что я был шокирован этим. Перед ним были годы без женщин, а я был его старым другом, который не может дышать с ним одним воздухом, а через несколько часов улетит навсегда. Следующее, что я заметил, это то, что хотя Дафна и Асклунд шли бок о бок, они не обнялись, как сделали это, когда первый раз она зашла на борт корабля. Их лица были точно так же закрыты, как и ее шлем.

Что она говорила ему в уединении, которое мы им дали?

Хотя мы, четырнадцать человек были в кают-компании, где могли кое-как двигаться, мы быстро заняли места за столом. В качестве предварительной подготовки команда «Уриэля» расставила бокалы и последнюю бутылку шампанского. Они выпьют за нас всех, а мы, направляясь домой, будем молиться за них.

Кинг встал, постучал ногтем о бокал и сказал:

— Миссис Асклунд и джентльмены, мы не можем сосчитать или отплатить вам за то, что вы для нас сделали. Я не только говорю о вашей помощи, которая позволит нам выжить, — это входит в традиции Вооруженных сил, — сколько о вашей силе духа, вашем благородстве…

Я, встав, чтобы ответить, сказал:

— Братья, простите, что я буду несколько драматичен. От ваших жен, детей, родителей, ваших родственников и ближайших благожелателей на Земле мы привезли то, что они нам дали. Но и назад мы привезем что-то для каждого, что будет очень индивидуальным, что даст им почувствовать вас рядом…

Мы все старались оставаться спокойными, но даже я с трудом заметил, как Асклунды извинились и вышли.

«…мы никогда не забудем, человечество никогда не забудет…» — я произносил эти слова, когда они снова пришли рука об руку. Она была без скафандра и шла с высоко поднятой головой, с распущенными рыжеватыми волосами.

Я, капитан космического корабля и, следовательно привык владеть собой в любой ситуации. Я попросил людей за столом прекратить суматоху. Мэтью Кинг пришел мне на помощь…

— Иезавель — воровская шлюха, иудейская блудница…

Какую боль наносили ей ругательства… им… когда «Уриэль» вернулся первый и последний раз, чтобы дать отчет о чудесах? Что за свободу обрели они, что могло их разлучить, если смерть не могла? И какую внутреннюю победу, готовность отдать друг другу непозволительную любовь должны он и она одержать, когда, наконец, она на виду у нас всех поцеловала своего мужа прямо в губы?

Дороги любви

«Любовь земная… любовь небесная»

I

За десять лет по их летосчислению до сегодняшнего дня, мы увидели, как это существо прошло через наш транспортер в наш корабль и умерло. Сегодня мы стоим в ожидании над его миром, и пока мы ждали, мы вспоминали.