Игры Сердец. Противостояние

Подробно рассмотрел фото и орудие убийства. На тело мёртвого Гурмита старался не глядеть. Очень уж больно было видеть бывшего друга, безжизненно раскинувшимся в его рабочем кресле, словно виноват в этом. Да, Гурмит остался в его рабочем кресле, так же как когда он уходил, от живого и здорового, разве что с большим желанием напиться. Стиснув зубы, Рэйтан старался смотреть лишь на предмет, из-за которого полиция обвиняла его. Гадал, как могла попасть в офис эта узнаваемая вещица, если она всегда хранилась в его кабинете, дома. Меж нахмуренных бровей Рэйтана пролегла вертикальная складка. Он понимал, что врать, отрицая, будто вещь принадлежит не ему, не имело никакого смысла. Во-первых, любой из домашних мог подтвердить, что она его – предмет и в самом деле был узнаваем; он никогда не прятал его и всем в доме он был знаком. Во-вторых, мало у кого в Чандигархе, да и вообще в мире, были подобные «игрушки». Их насчитывали всего несколько десятков, и большинство концентрировалось в штате Керала, откуда, собственно, и была привезена эта. А в-третьих – и это было главное – он не врал в принципе.

Семья ахнула, услышав его признание. Краем глаза Рэйтан увидел шокированное выражение на лице дади, не верящее – на лице мамы Арджуна, недоумённое у дяди Вишала, жалость у Сафы и только та, что была ему всего дороже, смотрела на него с абсолютным доверием. Волнуясь, сходя с ума – медовые глаза Киары переливались дикой тревогой – но ни на минуту не усомнившись. Киара не допускала мысли о его причастности к убийству. Рэйтан незаметно стиснул тонкие пальчики, находящиеся в его руке.

Устав быть в неведении с места стронулся Арджун и, подойдя ближе, тоже взглянул на фото, мрачнея лицом.

– Да, это принадлежит семье Арора, – подтвердил он, также как и Рэйтан стараясь лишний раз не смотреть на тело Вахи. – Но я могу официально заявить, что эта вещь всегда лежала в ящике стола, в кабинете Рэйтана. Без всяких замков и запретов, совершенно свободно. Как вы понимаете, любой мог взять её оттуда и даже украсть.

Дади согласно качнула головой, хотя и не видела предмета спора. А полицейский быстро черкнул что-то в свой блокнот.

– Мы проверим это, – сказал он. – Допрос остальных членов семьи обязателен. Простите, опрос, – поправился он, видя, как разъярённо взглянул на него Рэйтан. Ссориться с таким могущественным бизнесменом ему не хотелось. – А пока пусть все остальные посмотрят на фото.

Фотографию передали в семью. От увиденного дади схватилась рукой за сердце, а жалостливая миссис Униял в испуге заохала. «Не верю!» – пробормотал дядюшка Вишал, который неплохо знал Вахи в прошлом и, в общем-то, любил.

Надо сказать, что испугаться неподготовленному к подобному зрелищу человеку было от чего. Гурмит сидел, или вернее уже будет сказать лежал, в рабочем кресле Рэйтана, откинувшись на его высокую спинку, и в сердце Вахи торчал вогнанный по самую рукоятку нож. Точнее кинжал, который своими размерами напоминал нечто среднее между ножом и ханджаром. Небольшой (удобно прятать в складках одежды), прямой, обоюдоострый, с углублением-желобком посередине и открытой рукояткой – дади, миссис Анви, Вишал – они все узнали в этом предмете вещицу, которую Рэйтан давно хранил в ящике стола. Он действительно не запирал и не прятал её; использовал как нож для вскрытия писем, хотя на деле это было самое настоящее, грозное оружие: катана – память об учителе малаяли. Маленький кералец владел им в совершенстве, обучая пользоваться этим оружием парней. Владел катаной и Рэйтан. И сейчас Арора со смешанным чувством смотрел на орудие убийства, вспоминая, как в своё время под руководством маленького учителя зажимал кинжал между большим, указательным и средним пальцами, соединёнными вместе, образуя крепкий захват. Так нож становился продолжением руки; мизинец и безымянный пальцы при этом ложились сверху, но при необходимости их можно было разжать, открыв ладонь, и катана легко выскальзывала на землю, освобождая руку. Главное при этом было не замешкаться и бить, если бьёшь: легко, словно пёрышком орудуешь. Маленький, но такой полезный элемент экипировки воинов каларипаятту! Теперь же он торчал в сердце Гурмита.